Московский художник Иван Симонов рассказал, за что любит петербургские дворы

0 0

Piter.TV расспросил художника о разнице московских и петербургских стен и проекте "Маленькие люди".

Петербург часто становится площадкой для творчества иногородних художников: сюда приезжают за поиском вдохновения и незнакомых стен, становятся участниками выставок, а порой делают работы совершенно спонтанно. Piter.TV нашел автора нескольких запоминающихся работ, некогда разбросанных по Петербургу – хмельных Дедов Морозов, полицейского, друзей за новогодним столом, рабочего с завода и человеком, читающим газету. Больше тысячи человечков, которых художник Иван Симонов объединяет проектом "Маленькие люди", появились на стенах в разных городах во весь рост или размером не больше пальца. Их задача – привлечь внимание случайных прохожих к интересным деталям, затерянным в городе, а еще обратить внимание на людей вокруг себя. Часто незаметных, по-гоголевски "маленьких". К слову, проект Симонова стал номинантом XII Премии в области современного искусства имени Сергея Курёхина.

Мы поговорили с Иваном Симоновым о петербургских дворах, добре и социальном искусстве.

PTV: Ваши "Маленькие люди" родились в 2015 году, но как? Это была мгновенная гениальная мысль или накопленные наблюдения?

Это было довольно спонтанно и случайно. Я всегда занимался документальной съемкой, мне было интересно снимать людей не с глянцевой красотой, а в их естественном проявлении. Я сделал ряд снимков в Сочи, где люди были расположены на фоне пляжа и были совсем маленькими. И мне стало интересно увидеть их в городской среде, на контрасте – люди в трусах на фоне бетонных стен. Я просто начал клеить эти фотографии в городе и смотреть за реакцией людей – как простой горожанин реагирует на подобные интервенции, потому что они небольшого размера, их не так легко заметить. И если он замечает, то что происходит. Начал наблюдать и понял, что такой формат хорошо работает, потому что человеку в городе приходится остановиться и рассмотреть, погрузиться в контекст работы. Постепенно я начал экспериментировать с техниками, стал делать работы объемными, потом пришел к минималистичной форме, когда просто вырезаю героев и размещаю их в городе. Это один из самых работающих приемов, потом я уже усложнял их текстом и какими-то масштабами.

Несколько раз люди узнавали себя в моих работах. Одна девушка увидела себя на миниатюре на стене и написала в соцсетях: "О, это ж я". Другую работу, с полицейским, выложили в паблик "Полиция России", и неизвестная девушка написала, что знает этих ребят и показала им работу. Им понравилось. Негатива нет, люди начинают спрашивать, просят их снять и тоже внести в проект.

PTV: Это долгоиграющий и всегда актуальный проект или вы уже можете предвидеть его финал?

Не думаю, что можно прогнозировать финал. Когда я работаю с этим проектом, появляются новые герои и новые контексты, поэтому он обрастает некоторыми усложнениями, как система, и может трансформироваться. Он продолжает существовать. Конечно, появляются другие проекты и идеи, но он остается фоновым проектом, который постоянно живет. Что с ним будет дальше, пока сложно сказать.

PTV: "Играя с масштабом, мне важно обратить внимание зрителей на мелкие детали, теряющиеся в городском пространстве". Показывает ли этот способ свою эффективность? Люди становятся внимательнее к мелочам и к другим людям?

Да, это работает. Когда люди вдруг видят такого героя, они испытывают радость узнавания. Это превращается в квест: они пробуют найти других героев, спрашивают у меня, где они расположены – начинается обмен со зрителем. Они начинают проникаться к героям. Это меняет оптику на городское пространство. Заложенная мной идея работает, как мне кажется.

Один раз я наклеил героя-мусорщика, дедушку, вокруг которого все было затегано и зарисовано. И работник ЖКХ закрасил дом в желтенький цвет и аккуратно обвел моего персонажа. Такая солидаризация трудящихся мне кажется важной: человек, который должен был это уничтожить, наоборот оставил. Он не может это сделать, эта работа про него самого в том числе. Или была ситуация, когда во дворах часть работы оторвали, она стала приходить в негодность, и рядом появилась надпись "Пора реставрировать". И я вернулся на это место реставрировать работу.

PTV: Одна из ваших работ гласила: "Я как петербургский стрит-арт: все от меня чего-то ждут, но ведь меня не существует". Почему считаете, что петербургского стрит-арта не существует?

Это была совместная работа с Максимом Има, и текст его. Это скорее была ирония.

В Петербурге есть стрит-арт, может, его меньше – мне тут сложно сказать. Я в Петербурге гость, но когда приезжаю на время, я вижу стрит-арт. В Петербурге чувствуется флер, что стрит-арта много, что он особенный. На деле им занимаются не так много людей.

PTV: Вы оставили в Петербурге несколько работ и приезжали в наш Музей стрит-арта. Есть ли отличия между московскими и петербургскими стенами? Приглянулся ли вам Питер как площадка для творчества?

В последнее время мне комфортнее делать уличные работы в Петербурге, чем в Москве, потому что в Москве их быстрее уничтожают и там сложнее найти подходящие локации. Москва знакомый город, в котором я примерно догадываюсь, что и где. А еще много дворов в центре перекрыты заборами, и людей там много. Сложнее найти места, которые ты не видел. В этом плане Петербург – золотая жила с таким количеством дворов, внутренних переплетений, там делать работы интереснее. И больше спокойных мест, где можно делать, не боясь быть замеченным.

Я всегда, когда приезжаю в Петербург, делаю работу. Последняя была спонтанной, я ее не планировал. Я нашел интересного персонажа – полицейского, понял, что с ним не было работы, а текст сам докрутился. Я нашел двор на одной из Советских улиц, где было много хостелов, отелей и объявлений о съеме жилья. Вдобавок там еще была решетка, металлические двери, которые можно было свободно открыть и закрыть, и они отлично дополнили мою идею.

PTV: Кстати, как вы выбираете локации для своих человечков: случайный взгляд или намеренный подбор? Есть ли привязки к определенным городам?

Зависит от работы. Иногда я отталкиваюсь от места, иногда – от идеи. Раньше я часто ориентировался на места, а теперь на идею. В музее стрит-арта я делал работу с рабочим территории завода, я специально искал человека, работающего на этом заводе. А в Екатеринбурге у меня была работа с мальчиком, передающим привет москвичам. Он сам подошел и попросил сделать с ним работу, а я уже уезжал и пообещал ему сделать ее в Москве. Я сделал, с надписью "Максим передает привет москвичам", написал сколько ему лет и из какого он города. А через год я вернулся в Екатеринбург, нашел двор, где мы с ним познакомились, и написал, что москвичи в ответ передают привет Максиму.

На Бали, например, я делал работу специально на русском языке в стиле лубка. Именно там нужно было сделать именно русский стиль, текст про дом и родину, потому что на Бали все граффити на латинице, даже русские художники пишут на латинице.

Обычно я стараюсь делать свои работы отдельно, чтобы это не было фоном к графити, стикерам, которые просто забивают спот. Я делаю отдельно, чтобы зритель мог сфокусироваться на персонаже, его разглядеть, и в голове не было каши.

PTV: То есть для вас стрит-арт – искусство сосредоточенности? Что-то для "подумать"?

Я отталкиваюсь от того, что стрит-арт, в первую очередь, – социальное искусство, оно должно поднимать проблемы широкого круга людей, а не только искусствоведов или наоборот графитчиков. Я начал брать людей из города, размещая их фото в городе. Обращаю внимание простых людей на простых людей, их значимость и особенность. Для меня уличное искусство – это акцент на социальные проблемы и реальные актуальные явления, которые влияют на нашу жизнь.

PTV: В соцсетях вы писали: "Искусство для людей, а не для искусства". Каким должно быть искусство для людей?

Здесь я говорю про доступность искусства в принципе. Искусство не должно представлять собой нечто элитарное, оно должно быть способно поднять общество над его ежедневными проблемами, решениями простых бытовых задач и дать возможность подумать о чем-то отстраненном, чуть более широком, нежели своя личная жизнь. Поэтому искусство должно быть для людей, они должны его видеть, взаимодействовать с ним. Уличное искусство как раз таким является. Искусство для искусства – это подход искусствоведческий, музейный, рефлексия на тему. Уличное отличается тем, что оно открыто людей, для случайного прохожего. И в этом его магия.

PTV: Есть люди, которые считают рисунки на стенах исключительно вандализмом...

Нужно просто хорошо делать свое дело, мнение людей формируется в зависимости от того, что они видят. Граффити люди могут считать вандализмом, это не стрит-арт, а более узкое направление. Граффити не взаимодействует напрямую с прохожим, а к стрит-арту люди довольно лояльны. Администрация – нет, она относится к этому как к порче имущества. Это просто бюрократический подход, у них такая задача – так воспринимать.

PTV: Что думаете об идее легализации стрит-арта и его согласовании с властями?

Я не буду согласовывать. Это все профанация. Появилось много запросов от жителей, что надо оставлять стрит-арт, это красиво, и администрации надо на это реагировать. Она начинает бесконечные обсуждения, но это не будет работать – ни один художник не пойдет по семи инстанциям, чтобы согласовать эскиз. Это того не стоит. Я несколько раз делал легальные работы: это вносят постоянные корректировки, задают странные вопросы "Почему вы это делаете?". Все должно работать по-другому: должен быть какой-нибудь комитет (другой вопрос, что за люди там будут), в котором бы постфактум решали, закрашивать какую-либо работу или нет.

Мы не дождемся такого подхода к стрит-арту. Но и уличное искусство – это эфемерность, то что появляется и пропадает.