Годовщина крушения «Невского экспресса» вновь напомнила о несправедливости. Муж Ирины Деяновой, Андрей Смирнов, погиб в катастрофе. Сейчас она одна воспитывает восьмилетнего сына. Таких детей, потерявших в ту ночь кого-то из родителей, в Петербурге всего 6. Обещанные единовременные выплаты все они получили. Но детям из Москвы, оказавшимся в такой же ситуации, дополнительно назначили ежемесячную пенсию в 13 тысяч, которую им будут платить до 23 лет. Ирина Деянова в течение года пыталась добиться справедливости. Даже психологическая помощь, по её словам, закончилась буквально на следующий день после катастрофы. По крайней мере, ни о какой реабилитации и поддержке накануне годовщины и речи не было.
ИРИНА ДЕЯНОВА, ВДОВА ПОГИБШЕГО ПРИ КРУШЕНИИ «НЕВСКОГО ЭКСПРЕССА»
Если коснуться этих денег, вся правда в этих деньгах. Значит, действительно 700 тысяч выплатили федеральные власти, 300 – региональные. Это деньги, которые делятся на всех наследников, это не адресная помощь детям. Во многих семьях, надо сказать, их делили трудно. У нас с Андрюшей никого нет, поэтому все деньги достались моему сыну, я не скрываю этого.
Год назад мой муж ехал к нам в этом поезде. Он нам вёз деньги, большую сумму денег. Он откладывал её к Новому году, чтобы что-то себе позволить на новогодние каникулы, чтобы можно было продумать, хотел, чтобы я тоже кое-что для себя сделала. Он мне сказал, какую сумму везёт, он собственно поэтому и ехал, потому что билетов не было. Он никогда не ездил этим поездом, ездил всегда предыдущим, чтобы успеть уложить спать сына.
Я ему говорю: «Андрюшенька, ну, может быть, не езди». Нет, говорит, он я поеду, я тебе денежку привезу. Эти деньги, кстати сказать , пропали. Большая сумма - 300 тысяч. И вот кто-то их украл. Это так скверно, это первая пощёчина.
Я понимаю, что и не собирались, а только уговаривали общественное мнение. Я понимаю, что если бы мы блажили, блажили бы совсем. Плакали бы там перед камерами, детей приводили бы. Мы же ни разу не показали детей, потому что нехорошо торговать своим горем. Мы с достоинством обращались, мы не хотели терять человеческого достоинства. Мы обращались с достоинство, понимая, что раз создан прецедент, то хотя бы одной беде должно быть равное внимание.
Я сделала столько, сколько смогла, дальше уже только унижения и слёзы. Я понимаю, я трачу себя не на то. Поэтому, собственно, я и написала «Я сдаюсь». Мне чиновников не победить. Я как человек здравомыслящий понимаю, что дальше уже начинается только ожесточение, только отчаяние, а его и так достаточно в моей жизни.
Обсуждение ( 0 ) Посмотреть все