Кирилл Корнильев: Вопрос кадров всегда самый главный

Можно ли говорить, что в России действительно есть инновации? Конечно, можно. А еще нам необходимо новаторство, полагает Кирилл Корнильев, генеральный директор IBM Восточная Европа-Азия. Можно ли считать Сколково "потемкинской деревней" , почему российские бизнесмены многие инновации откладывают на потом, и стоит ли поддерживать лозунг "Уйти от сырьевой экономики"?  Разговор о модернизации страны в "Точке зрения" с Кириллом Корнильевым.

Роман Романов: Кирилл Геннадьевич, слово «инновации» вынесено в заглавие форума, который проходит сегодня в Санкт-Петербурге в гостинице «Прибалтийская», где мы сейчас находимся. Скажите, пожалуйста, мы в России как-то привыкли, что слово «инновация» лепится на любой проект, который мы хотим продвинуть. Объясните мне, это просто рекламный бренд, это просто виртуальная конструкция или у нас действительно в России есть инновации?

Кирилл Корнильев: Конечно, мы живем в мире рыночной экономики, и поэтому лозунги играют важную роль в продвижении любой идеи, в том числе и немонетарной, такой, как инновация. Если мы говорим об инновациях, слово заимствованное, ближайшее российское, наверное, будет «новаторство». Оно имеет несколько другой оттенок. И может быть, вспоминая, что совсем недавно был День Русского языка, может быть, стоит использовать русские слова. Потому что русское слово «новаторство», - оно лучше определяет то, чем мы хотим заниматься. Инновация – это, строго говоря, такой термин, когда изобретают что-то радикально новое, то, чего раньше не было и прилагается к каждодневной жизни, ну, в данном случае, в бизнесе. А новаторство, - оно подразумевает, наверное, в большем объеме, чем инновация, не только создание чего-то нового, но и изменение старого, то есть модернизация. В моем понимании, новаторство – это симбиоз модернизации, инновации, чем просто иностранное слово «инновация». Наверное, то, что необходимо нашей экономике в ближайшее время - это как раз совмещение этих двух вещей. Было бы наивно думать, что, имея ту эффективность экономики, которая у нас сейчас есть, те реалии бытия на многих предприятиях, что мы можем скакнуть сразу и заниматься сугубо инновациями…

Р.Р.: Которые вытащат потом все.

К.К.: Вытащат они, конечно, но сначала надо заниматься модернизацией.

Р.Р.: А что вы подразумеваете под «модернизацией»? Объясните.

К.К.: Если мы посмотрим с вами на нашу промышленность с этой точки зрения, то у нас в промышленности занято колоссальное количество людей, и зачастую они неэффективно используются. Производительность труда в банковском деле 1:4, на четыре банкира русских приходится один немецкий. На соответствующий объем работы. Возьмем электриков, которые электроэнергетикой занимаются, там по сравнению с американскими - 10:1. 

Р.Р.: То есть они работают в десять раз эффективнее?

К.К.: Да. В десять. Не в два, не в полтора, в десять! Если мы с вами начнем заниматься банально модернизацией, будут освобождаться человеческие ресурсы, которые в случае переобучения, переподготовки могут быть направлены в те сферы, в которых они нужны.

Р.Р.: Скажите, пожалуйста, мне тезисно: какие основные проблемы нам нужно решить, чтобы все-таки создать этот инновационный кластер экономики или вообще инновационную экономику? Назовите по пунктам.

К.К.: Вопрос кадров будет всегда самым главным, я считаю. Потому что, если не будет притока квалифицированных грамотных кадров действительно очень высокого качества, то будет сложно реализовывать любую замечательную идею. Просто некому будет воплощать ее в жизнь. Поэтому фокус на высшую школу должен быть обязателен. Второй вопрос – это, конечно, взаимодействие с предприятиями, чтобы двигать их в сторону долгосрочного  планирования. Философский почти уровень, повышение наукоемкости российской промышленности через долгосрочное планирование, более длинные горизонты - это условия для ведения бизнеса и так далее. А третье – это, мы говорили с вами, начинать надо с модернизации, а для этого надо партнерствовать с международными игроками, которые являются передовыми в той или иной области: в медицине, в IT, в промышленности, в кораблестроении, и через это партнерство подтягивать, вытаскивать и модернизировать свои сегменты экономики. Вот три вещи.

Р.Р.: Существует ли инновация, которая в какой-то обозримой перспективе изменит российское общество? Может быть, они его уже меняют?

К.К.: Давайте посмотрим. Раз мы затронули такую канву «повышение производительности труда» – чем мы это можем поднять? Ничем, кроме как автоматизацией. Других средств никто еще не придумал. Неважно, может быть, механизация. Какая-то замена ручного труда механическим, автоматическим. Роль информационных технологий на этом пути – просто колоссальна. Если вы посмотрите на то, какие индустрии в Российской Федерации успешны, то одна из успешных – это индустрия информационных технологий. Вам, наверное, известно, я сейчас не помню на память, какое конкретное место, но Северо-Западный регион и Санкт-Петербург в частности занял высокое место в рейтинге как очень предпочтительное место для ведения работ по созданию программного обеспечения. Причем, это рейтинг мест по всему миру. Мы попадаем в правильную категорию, нас начинают признавать как игрока уже и в этом вопросе. Пусть мы производим пока мало, но качество производимого продукта высоко оценивается. Это очень хорошо. Значит, мы имеем те потенциальные возможности, что мы будем создавать какие-то средства в области информационных технологий, которые в свою очередь способны повышать производительность труда. На этом пути есть основная проблема. Как мне кажется, это то, что у нас на сегодняшний день пока еще низкая наукоемкость нашей экономики. 

Р.Р.: Скажите, а готовы ли бизнес-лидеры, капитаны бизнеса к созданию инновационной экономики? Ментальность, которую они приобрели в 90-е годы, в сырьевые 2000-е годы им не помешает? Как вы их оцениваете?

К.К.: Это уже вопрос к ментальности бизнес-лидеров, как мне кажется. Если мы говорим о тех вещах, о которых мы сейчас с вами беседуем, понятно, что это не год, не два – это долгосрочная перспектива планирования. 

Р.Р.: А сколько примерно?

К.К.: От пяти лет и выше. А сколько у нас предприятий имеет десятилетний план?

Р.Р.: По-моему, никто даже не пытается его составлять.

К.К.: Вот! Понимаете. Как только бизнес-лидеры начнут мыслить категориями больше, чем три года и заглядывать в будущее своих предприятий, они тут же начнут думать: «Будут ли у меня эти кадры? А какой будет технологический прогресс? А сколько у меня примерно будет людей? Чем они будут заниматься» и так далее. Если они заключают с японским бизнесменом сделку по стратегическому аутсорсингу и говорят: «Мы заключаем сделку на десять лет». Будет вопрос: «А что же будет потом?». Это типичный вопрос японского бизнесмена. «А дальше вы нас бросите?». Если вы заключаете сделку на десять лет с американскими бизнесменом, то будет: «А почему на десять лет? Нет, это слишком долгий срок». Уже здесь видно, как играет ментальность. И та, и та - очень развитые страны, и та, и другая страна имеет культуру, традиции в области инновационной экономики и так далее, но ментальность играет большую роль. Поэтому никто нам не поможет кроме нас самих. Я думаю, что задача долгосрочного планирования и понимание, что модернизация очень важна не просто… Если смотреть на  короткосрочные, будут большие инвестиции в эти новые технологии, а отдача - потом. И вот это «потом» откладывается на потом, на потом, на потом. 

Р.Р.: А каково место России на мировом рынке информационных технологий? Мы мировой аутсорсер, как Индия, или нет?

К.К.: У нас есть большой потенциал, но мы пока в мировом разделении труда во многих индустриях, включая эту, занимаем очень небольшое место. У нас есть отдельные прорывные предприятия, о которых мы все пишем, говорим и знаем, вышедшие на международный рынок в области информационных технологий. Но мы, наверное, никогда не будем иметь столько программистов, сколько Индия. Да и вопрос: надо ли? Каждый год ВУЗы Индии производят свыше 600 тысяч выпускников в области информационных технологий. А у нас в год меньше 40 или около 40 тысяч. Поэтому мы сейчас что сравниваем?

Р.Р.: Тогда наши силы, видимо…

К.К.: В другом.

Р.Р.: В чем?

К.К.: В создании интеллектуальной собственности, как мне кажется. Почему? Что мешает российским предприятиям, глядя на опыт ведущих предприятий в области информационных технологий развитого мира, иметь штаб квартиру у себя, постановку задачи, основную технологическую проработку здесь, а кодировщиков программного обеспечения иметь десятками тысяч в той же Индии или в Китае, или каком-то другом месте. Неважно где. Слово «аутсорсинг» - оно глобальное. Второй аспект, чем надо заниматься нашим предприятиям - смелее внедрять те модели, которые требуют международного разделения труда. От того, что российская компания в области информационных технологий заимеет подразделение в Индии, которое будет кодировать им программное обеспечение, ничего плохого не случится. Чтобы нам повышать валовый национальный продукт и производительность труда, сколько можно заработать, просто продавая труд своих людей? Нас всего 140 миллионов. Китай заработает много, они могут просто продавать труд своих людей, зарабатывать много. Мы так не можем. Нам нужно иметь конечный продукт, желательно с большой долей прибавочной стоимости, то есть интеллектуальная собственность, будь-то программное обеспечение, патенты, изобретения. Тогда совсем другая ситуация, выработка на одного человека может быть колоссальной.          

Р.Р.: Примеры успешных российских инноваций в вашей сфере, в IT вы могли бы привести? Что-то, что работает уже сейчас или, может, скоро заработает?

К.К.: Все вы знаете, наверное, антивирус Касперского, он известен всем. Вы знаете, что, если мне память не изменяет, это антивирус №1 в Германии. У них продажи колоссальные по всему миру, они ведущее предприятие. Или компании ABBYY, которая имеет замечательный продукт по всему миру. Или серия словарей Lingvo, которые тоже они делают. Много есть интересных наработок, они очень высокотехнологичные. Не хочу заниматься пропагандой конкретных IT-решений, но есть целый ряд очень интересных компаний, которые смогли выдвинуться на международный рынок и создать себе имя, и получать хорошую прибыль? и быть международными в каком-то своем сегменте, в какой-то своей нише. И этого просто надо делать больше.   

 Р.Р.: Наука и образование. Слово «наука» тоже звучит в заглавии вашего форума. Скажите, пожалуйста, как практик: с какими проблемами вы сталкиваетесь, работая с российскими ВУЗами? Нужно ли что-то поменять в высшем образовании? Чего не хватает нашим выпускникам? Как вообще высшую школу российскую оцениваете?  

К.К.: Мне кажется, что высшая школа требует больше внимания, чем, к сожалению, то, которое она сейчас получает. Хотя оно повышается, но нужно в разы больше.   

Р.Р.: Какого рода это внимание должно быть?

К.К.: Начиная с простого – деньги. Почему, я считаю, государство всегда обращает большее внимание на высшую школу? Потому что, повторюсь еще раз, при нашей демографической ситуации только квалифицированная рабочая сила, только производство высокой прибавочной стоимости – способ получения высокого валового национального продукта. Другого нет. 

Р.Р.: Кирилл Геннадьевич, а вы вообще верите, что это произойдет? Что мы от сырьевой экономики перейдет к этой самой инновационной, которую так пропагандируем, которую так хотим? 

К.К.: Это сейчас происходит, и я надеюсь, будет успешно. Понимаете, есть целый ряд инициатив, которые запущены. Какие-то из них не очень хорошо продуманные, есть какие-то ошибки и прочее, но направление мысли - это здравый смысл, здесь не надо быть глубоким специалистом в области макроэкономики, чтобы это понимать. 

Р.Р.: То есть есть шансы, что мы от сырьевой экономики все-таки уйдем?

К.К.: У нас есть какая-то иллюзия. Давайте от нее уйдем. Да не надо от нее уходить! Надо к ней добавить! Понимаете, да? То есть у нас есть уникальный шанс. У нас есть еще один очень важный фактор, способствующий возможности реализации этих всех трансформаций. У нас есть деньги. Надо просто правильно потратить.   

Р.Р.: Проект «Сколково» как вы оцениваете? Это Потемкинская деревня или действительно «Сколково» чему-то поможет? Что это? Ваша оценка?

К.К.: Вы знаете, как обычно между черным и белым есть много градаций серого. Это лозунг. Мы с вами заканчиваем тем, чем начинали. Это лозунг. Потому что, если вы не материализуете идею, то так это у будет, как: «хорошо бы что-то сделать». Давайте сделаем что-нибудь конкретное. Не получается пока, как я понял логику «Сколково» создать ясных понятных инструментов, которые создали бы эффект, все сказали бы «Вау!» и побежали вот это делать. Поэтому, наверное, нужно сделать полигон, где все эти вещи отработать. Ведь президент несколько говорил, что «Сколково» можно назвать полигоном, на котором будет что-то апробироваться, а потом это же будет внедряться везде. Если смотреть на это так, то это очень хорошо. Потому что ответов на многие сложные вопросы пока нет, их предстоит еще прорабатывать. Идея создания инновограда, она не нова. Это было даже в Советском союзе.         

Р.Р.: Это советская идея.

К.К.: Абсолютно! Она международная. Подобные структуры есть и за рубежом, и сейчас создаются.  

Р.Р.: В том смысле, что не пять и не десять лет?

К.К.: Да, да. Но в этом нет ничего плохого. У этой идеи возможно хорошее будущее. Вопрос опять: как это делать? Нужно ли строить какую-то новую инновационную группу– нужно. Нужны условия для жизни и для бизнеса, которые были бы действительно выгодными, оказывали какую-то преференцию этому направлению деятельности общества - нужно. Нужно ли создавать какой-то правильный PR вокруг этого, материализовать эту идею в виду какого-то пилота  – нужно. Вот что было бы плохо, как вы сказали, Потемкинская деревня, если это сделают, остановятся и скажут: «А у нас есть еще и «Сколково». И точка. Вот это будет плохо.