Дмитрия Хворостовского называют одним из лучших баритонов современности. Он поет в самых престижных мировых театрах: Италия (Ла-Скала), Америка (Метрополитен-Опера), Англия (Ковент-Гарден), Токио, Вена и др. В Петербурге в канун Новогодних праздников он дал единственный концерт, который назвал своим подарком городу. На творческой встрече в преддверии концерта он рассказал о том, в каких залах и городах ему лучше всего поется, о своих записях и о том, что в детстве хотел стать биологом:
О камерной программе
Камерную программу мы формируем вместе с пианистом, с которым я работаю вот уже 7-8 лет, с Ильей Ивари - это эстонский пианист, которого вы очень хорошо знаете еще по работе с Ириной Константиновной Архиповой. Это прекраснейший музыкант, удивительный человек, обладающий энциклопедическими знаниями по части вокальной музыки. С его легкой руки, с его деликатных предложений и формируется программа.
В каких залах вам комфортно выступать?
Там где находятся люди, которые относятся к тебе мало того, что с любовью и пониманием, что в принципе всегда чувствуется, но и хорошо любят и знают музыку, понимают ее и это всегда чувствуется на сцене. Тогда происходит вот эта вспышка, когда происходит вот этот удивительный контакт с публикой и в принципе, забываешь обо всем.
Когда вы поняли, что хотите стать певцом?
Я, наверное, очень рано понял, так как я петь начал очень рано. Конечно, в какой-то момент я хотел быть врачом, космонавтом. Мама думала, что я буду биологом, потому что у меня абсолютный был контакт с природой, я любое насекомое даже самое страшное я брал в руки, и оно от меня не улетало. Я очень интересовался всем зеленым и биологическим. И так как у меня мама врач я тоже хотел быть врачом, но я очень плохо учился, поэтому надежды у меня не было никакой. А музыке я учился и у меня все всегда получалось. Всегда была прекрасная память, всегда был хороший голос и петь я любил и музыку я очень любил. Я пытался упираться, удаляться от музыки, но ничего у меня не получилось, поэтому я с музыкой и остался.
На каких музыкальных инструментах вы умеете играть?
Я с 7 лет играю на фортепиано. С 7 до 14 лет я занимался на фортепиано в музыкальной школе, а потом с 16 до 19 лет я учился в музыкальном училище на дирижерско-хоровом отделении. Я дирижировал, играл на фортепиано, у нас был обязательный предмет – баян. К третьему году я научился к нему подходить и знал до-мажор на баяне. Потому что я был лентяй, но фортепиано я владел и владею до сих пор достаточно хорошо.
Какой у вас был голос до мутации?
Сначала очень высокий. У меня мутация достаточно рано началась уже где-то после 11 лет.
В 12 лет у меня уже начал грубеть голос, и папа меня срочно забрал из хора, где я пел регулярно в музыкальной школе.
А существует мнение, что во-время мутации надо петь?
Нет, я считаю, что во-время мутации петь нельзя и девочкам и мальчикам нельзя. У девочек, конечно, мутация идет меньше, чем у мальчиков. У мальчиков тоже бывает, что проходит буквально меньше года и у них мутация проходит. У каждого, конечно, уникальный случай, но во время мутации петь я не рекомендую. Я не рекомендую. Все.
Вы часто даете благотворительные концерты?
Я не занимаюсь благотворительностью уже очень давно. Я очень много работаю и зарабатываю деньги, уж поймите меня правильно. У меня семья очень большая и мне нужно всех кормить, одевать, содержать, растить и так далее. А благотворительность - удел сильных людей, тех, которые понимают и знают, для чего они это делают. В данном случае – это мой жест благодарности.
Вы собираетесь сотрудничать с Гергиевым?
Мне бы хотелось еще поработать с Валерием Абисаловичем Гергиевым. Если у нас есть возможность соприкоснуться в любой точке света, я всегда с удовольствием это делаю. Я к нему отношусь с большой любовью и почтением, считаю, что он величайший музыкант современной эпохи. И мы должны его любить и уважать.
Правда ли, что вы записали несколько композиций?
Мы записывали Танеева, затем мы писали последний опус Чайковского, то, что будет звучать в этой программе. Еще мы записали «Песни и пляски смерти» Мусоргского. Но это еще не все. Просто я считаю, что пора подводить как бы такие итоги, потому что я много программ перепел, но практически ничего не записал. Поэтому я надеюсь, что это получилось очень хорошо и зафиксировало мое состояние на данный момент. Потому что, прослушивая свои прежние записи – там 10-летней, 20-летней давности я начинаю удивляться и восторгаться, слушая этого мальчика. И думаю о том, что из тех вещей, которые я пел 20-30 лет назад, сейчас я уже сделать не смогу. Но сейчас я могу сделать уже что-то другое. Поэтому это обязательно нужно зафиксировать. Потому что моя еще главная мысль, что мы все уйдем рано или поздно, а записи останутся. Как записи великого Шаляпина, как записи Карузо.
В каком городе мира вам лучше всего работается?
Я очень хорошо себя чувствую в городе, где я живу, в Лондоне. Я очень люблю Италию и хорошо там себя чувствую в любом городе и поется там хорошо. Там оптимальный климат для певца. Мне нравится Петербург. У меня с Ленинградом, с Петербургом очень много связано в моей жизни, в творческой жизни особенно. Этот город очень дорог для меня, очень дорог. Привольно ли я себя чувствую здесь или нет – это уже другой вопрос. Но я этот город люблю. Спасибо.
Обсуждение ( 0 ) Посмотреть все