Геннадий Онищенко: Некачественное продовольствие - одна из главных угроз России

Г.О.: Ну, вы знаете, у меня такого мнения нет.Нет. И большинство как разправильно понимает. А вот, может быть, на фоне какой-то незначительной моей известности как человека кто-то пытается, нарочно извращая смысл, нажить себе какой-то капитал. Например, последнее наше дополнение списка теми естественными травами, цветами и так далее, произрастающими на территории России, и ввозимые в нашу страну, в которых содержится алкалоид – наркотик, наркотические вещества. В список были сделаны дополнения. Наша петрушка, столь полюбившаяся всем, она там стоит под номером 352. Там и другие есть вещи, например, акация.     

Г.О.: Речь идет о семенах и о том, что их нельзя использовать в биодобавках, в биологически активных веществах, но все это напрочь забыто. Вот петрушка, вот ее запретили, стоит, видимо, две ночи тренировавшийся псевдопроизводитель и кричит: «Вот посмотрите! Петрушка! Я только вчера узнал! Для меня был шок! Наш бизнес рухнет!» - вот кому это надо было? На фоне той ситуации, которая разгоралась вокруг овощей из Европы впрямую высказаться нельзя, потому что это вызовет обратную реакцию у народа, потому что народ понимает, что такое в наших реальных условиях Е.Coli O104 – в нашем здравоохранении, в нашей ментальности, в нашей культуре и так далее. Решили зайти сбоку и отвлечь внимание: ну посмотрите, ну петрушка…

Г.О.: Это ваши коллеги….

 

Г.О.: Да.

 

Г.О.: Да, конечно.

 

Началось детское лето. Казалось, что может быть лучше для того, чтобы детям, особенно детям из социально сниженных семей... По нашим расчетам, во всех оздоровительных учреждениях (их будет 50-51 тысяча открыта по всей стране) около 6 миллионов детей пройдут через это: нормальное трехразовое питание, пребывание на воздухе, даже в лучших условиях, чем мы с вами сейчас находимся. Ну, казалось бы. Ну, нет другого. А особенно для социально незащищенных слоев. И мы на них особое внимание обращаем, потому что у них нет возможности нормально питаться. Сейчас начинается волна дискредитации: «Кому этот отдых нужен? Он уже давно изжил себя». Ну, дайте другой! Вы же – бизнес. Предложите! Почему бизнес не идет в детские?

 

Г.О.: Все выгодно. Не хотят. Не хотят, боятся. Хотя, есть зачатки. Ну, вот начинается эта волна дискредитации. Поэтому: кто это делает? Конечно, турфирмы. Им легче отвезти детей в Турцию. Действительно, в какой-то степени легче и даже выгоднее, потому что там дешевле, чем у нас. Ну, почему такое происходит? Почему бизнес не идет на эту площадку? Не создает конкурентную среду, не создает экономические механизмы, которые могли бы в новых условиях могли возродить все это? 

Г.О.: Инициатив-то много. И дело не в инициативах. Дело в реакции на эту ситуацию. Прошел самый первый, сложный период становления. Новые коллективы, притираются друг к другу, особенно работники пищеблоков. И буквально на этой неделе мы обсудили этот вопрос на Всероссийском селекторном совещании, где замгубернаторы, здравоохранение, образование, моя служба. Ничего изобретать не надо. Всегда было запрещено. Допустим, три вспышки произошли, все на фоне очень рисковых блюд. Ну, допустим, салат, который заправляют яйцом. Он не подвергается первичной термической обработке, значит, все. Неряшливость. Лишний час перестояло - дети попали на больничную койку. Я создаю список запрещенных блюд. Это классика. Классика, которую все знают, что, допустим, никогда не разрешалось в детских организационных коллективах летом производить макароны по-флотски. Макароны, мясо, протертое через мясорубку, смешивается руками – нельзя! Малейшее попадание микроба – все! Поэтому здесь, конечно же: «Вот он запретил! Детей лишил». Никто ничего не лишил. Я просто напомнил о давно забытом старом.         

 

Г.О.: Знаете, мы сами виноваты. Всегда надо вину в себе искать. Раньше все было понятно и просто, и никто не искал второго смысла. По одной причине – никому было не нужно этого второго смысла в силу экономики. Допустим, начинается грипп – начинаются раскрутки. Ужастики идут, супер-страшно – почему? Фармацевтическим компаниям это выгодно. Начинается дискредитация вакцинации, потому что понимают, чем больше мы привьем, тем более латентно будет протекать эпидемия, значит, меньше будет расход фармацевтических препаратов. Организуется контр-компания, которая говорит. Вот понимать это, предвидеть и заранее выстраивать какую-то линию поведения – вот, что нужно от нас. Нужна профессиональная политика, которую должны сделать профессионалы. 

 

Г.О.: Главное, что нам нужно, конечно же - 70 процентов всей теоретической, гипотетической беды и реальной поступает через пищу. Страна, которая сидит на импортной игле сегодня, причем такая огромная страна, как Россия, которая по определению в силу своих исторических, географических корней всегда была аграрной, с этим мириться нельзя. Концепция аграрной безопасности, в смысле продовольственной, которая была подписана, она есть, она сформирована, определены основные тренды, как говорится, но нужно, чтобы этим занимался бизнес. Он сюда не идет. То, что нет кадров – это рисковая тема. Вот возьмем сейчас Европу. Мы сейчас интенсивно на эту тему говорим, и буквально сегодня я пару писем написал в адрес Евросоюза. Что такое Евросоюз? 27 стран. Сегодня аграрный бизнес очень трудный. И там, и у нас - это люди, я считаю, труженики, которые действительно зарабатывают горбом своим этот хлеб. Что происходит? Европа и вся европейская бюрократия на уровне Евросоюза показала свою полную беспомощность. Поучать нас в научной обоснованности норм – это они умеют, а разобраться в конкретной ситуации, когда высокоразвитая Германия с высочайшим уровнем культуры, - санитарной, медицинской, да какой хотите, - в очень компактно управляемой стране более 3 тысяч человек заболевает страшной инфекцией, с которой не могут разобраться в течение 50-ти дней. Такого просто быть не может.    

 

Г.О.: Это о чем говорит?

 

Г.О.: Во-первых, это говорит о том, чтовзаимоотношения между микромиром и человеком вступили в новый виток. Когда уже вульгарной культурой, коммунальным благоустройством, мытыми руками - уже не отделаешься. Что-то надо новое искать. Это первое. Второе – европейская бюрократия сегодня поучает нас, как организовывать работу внутри страны, в том числе и надзорную деятельность, демонстрирует свое незнание, неумение разобраться с этим. Потому что большинство заболевших людей будут инвалидами на всю жизнь. Почти 40 человек уже умерло, что само по себе - великая трагедия. Вместо этого мы слышим с их стороны какие-то эмоциональные заявления. Хорошо, мы не члены Евросоюза, хорошо, мы не члены ВТО, там действительно будут действовать механизмы. Это демонстрирует, что сегодня: во-первых, нормативы, которые там используются, несостоятельны; во-вторых, логистика, регламент расследования вспышек, - он абсолютно всех дискредитировал. Поскольку сегодня в Германии есть специалисты  - и бактериологи, и эпидемиологи, - это традиционный институт, но, значит, что-то другое не срабатывает, значит, не дают возможности разобрать в этом процессе. Я уже несколько раз советовал и еще раз советую аграриям европейских стран: разберитесь со своей бюрократией.     

 

Г.О.: Они не могут разобраться – значит, у них нет механизмов, нет инструментов, подходов к этому вопросу. Разберитесь! Вы их содержите. Если бы они разобрались, то и никаких бы запретов не надо было вводить. Я еще 30 мая сказал еврокомиссару по торговле господину Де Гюхту, если мы в ближайшее время не получим ответа на вопросы, то мы закроем Европу.    

Г.О.: Отреагировал очень спокойно. В этом плане они очень хорошо выдрессированы. Эмоций нет никаких. Но, пусть теперь спросят аграрии Европы: «А как же так? Вы не смогли, а мы потеряли. Потеряли очень много». Они по существу потеряли весь урожай этого года.  

Г.О.: Нет, если бы мы были членом ВТО сейчас, у нас были бы абсолютно ограниченные возможности по таким действиям, которые предприняты. Вот как бы я отреагировал.

 

Г.О.: Частично.