Почему Церковь не идет в народ, она только для богатых? Почему Церковь ассоциируется с комбинатом по оказанию религиозных услуг? Каков вообще должен быть путь к Богу? Об отношениях Церкви и Общества Питер.ТВ беседует с протоиереем Георгием Митрофановым, преподавателем Санкт-Петербургской духовной академии, историком и публицистом.
Роман Романов: В одном интервью вы сказали, что современная церковь является комбинатом по оказанию религиозно-бытовых услуг. Поясните, пожалуйста, что вы имели в виду?
Георгий Митрофанов: Храмы часто превращаются у нас в комбинаты ритуально бытовых услуг. Даже не религиозно бытовых, а ритуально бытовых. Это действительно так, потому что большая часть наших крещенных христиан приносится в качестве младенцев в храмы, потом, иногда забредают в храмы во время своего бракосочетания, дабы обвенчаться, а потом их приносят уже мертвецами в эти храмы. Совершается классический набор именно ритуальных услуг на высоком, я бы сказал, идейно бытовом уровне. Хор красиво поет. Традиция предполагает очень такое тактичное отношение и к младенцу крещаемому и к мертвецу отпеваемому. Но, по существу, здесь нет никакой подлинной церковной жизни. Церковная жизнь не присутствует в жизни большинства из тех, кого крестят и отпевают в наших храмах. И задача духовенства, она заключается в том, чтобы вот этот очень приемлемый для многих современных обывателей и для многих современных священников, уже обывательски мыслящих и чувствующих, стиль отношений, когда священнослужитель удовлетворяет недоразвитые полурелигиозные полуязыческие потребности современного человека, преодолеть, дабы священник стал пастырем и проповедником, а не ритуально-бытовой услугой современного общества.
РР: Отец Георгий, существует такое мнение, что современная православная церковь недостаточно занимается миссионерской деятельностью. Не идет в народ, не общается с простыми людьми, в большей степени являясь церковью богатых. Да, вот священники стоят рядом с чиновниками. В то же время протестанты захватывают Сибирь, активно занимаются миссионерством и по большому счету выступают конкурентами православной церкви в этой сфере.
ГМ: Действительно, мы пережили в 90-е, да и в 2000-е годы переживем очень серьезные искушения тем, что получив в свои руки храмы, которые надо восстанавливать, строить, перестраивать, священнослужители, по существу, живут в иллюзии того, что главным делом их жизни является отстроить храм и наладить там богослужебно - производственный процесс, который отнимает у них очень много времени и сил. Но главный стереотип, который до сих пор не преодолим, заключается в следующем. Мы 70 лет жили в убеждении, что русский народ остался в глубине своей души православным. Просто нет храмов, где он мог помолиться, монастырей, где он мог принять монашеский сан. Вот когда, наконец, наступит время, когда откроются храмы и монастыри, то русский народ туда и пойдет. Они стали открываться и выяснилось, что подавляющему большинству русского народа нет дела ни до храмов, ни до монастырей. То есть, выяснилось то, что, собственно, протестантские миссионеры знали достаточно хорошо. Русский народ не был никогда протестантом. Они его делают протестантом, идя к народу. Мы же живем иллюзией, что русский народ был и остается православным. А он таковым уже перестал быть. Но мы не идем к нему, ожидая его в наших храмах, тем более, что в храмах всегда найдется ритуалистов из самых разных слоев общества. Которые придут отправлять свои, повторяю, недоразвитые религиозные потребности в храмах.
РР: А как вы могли бы охарактеризовать те сообщества, которые складываются вокруг православных храмов? Потому что, мне часто приходится слышать жалобы от неофитов, которые пытались прийти в храм, там их встретили агрессивные бабушки с народным православием наперевес, и это людей, которые пытались войти в церковь, каким-то образом от этого отвратило. Вот что делать с этой проблемой?
ГМ: Ну, во-первых, надо сказать, что люди, которых от храма отпугивают бабушки, видимо приходят в храм не для того, чтобы обращаться к Господу Богу, к Иисусу Христу, а ищут себе новую среду общения. Поэтому они и застревают на этом уровне. Что касается церковных бабушек. Да, это определенного рода проблема в нашей церковной жизни. И наши церковные бабушки, надо в этом отдавать себе отчет, что это комсомолки 50-60-х годов. И весь свой чисто советский менталитет, основанный на зависти, озлобленности, нетерпимости, они часто переносят в церковную жизнь. Патриархальные бабушки давно уже повымирали, еще в прошлом веке в наших храмах. Поэтому надо, прежде всего, исходить из того, что носителями подлинной церковной традиции всегда были с одной стороны, представители образованного духовенства. А у нас его. К сожалению, не так уж много и сейчас, а с другой стороны, мыслящие образованные миряне, как правило, среднего возраста, которым действительно есть, что сказать о церкви и Христе. С ними и надо общаться.
РР: То есть, люди пытаются прийти к Богу наиболее комфортным для себя путем?
ГМ: Наиболее комфортным, а самое главное, путем, который ничего от них не потребует в духовном смысле слова и вот это потребительское отношение и к церкви и делает большинство людей всего лишь ритуальными минималистами, а не мыслящими и переживающими Христа в своем сердце христианами.
РР: И вот я снова процитирую одно из ваших интервью. Вы сказали, что очень часто к священнику обращаются с вопросами, с которыми нужно было бы обратиться по другому адресу. К психологу, к врачу, к социальному работнику, к кому угодно. Так вот, с какими вопросами нужно обращаться к священнику? Какие вопросы будут по адресу?
ГМ: Когда вы так ставите вопрос передо мной, вы уже мне оставляете узкую нишу специалиста по тем или иным вопросам. Так нельзя ставить вопрос, безусловно. Действительно, одно из, пожалуй, только сейчас начинающих узнаваться проблем нашей жизни, является проблема того, что очень многие люди, годами ходящие в храм, молящиеся, постящиеся, даже причащающиеся и исповедующиеся, не ведут никакой религиозной жизни, не имеют никакой религиозной жизни, не имеют религиозных потребностей. Вы знаете, я обращусь к совершенно далекому и от церкви и от христианства писателю, к Эрнесту Хемингуэю, который как-то сказал: «христианами нас делает поражение». Действительно, когда человек в своей жизни вдруг сознает свою немощь, свое несовершенство, когда он в то же время не хочет мириться с ним. Хочет стать лучше, подняться над самим собой, он и начинает задумываться о Христе. Ведь толпы, ходившие за Христом во время его земной жизни, ведь тоже, как и сейчас, кричали ему: дай, дай здоровья, богатства, благополучия». И только очень не многие шли за ним бескорыстно, пытаясь преобразиться нравственно, преобразиться духовно. Так вот, к сожалению, для большинства христиан во все времена подобного рода мотивация не была свойственна.
РР: Я правильно понимаю, что христианство – это не религия большинства?
ГМ: Безусловно, вот отсюда и такая исторически кажущаяся безысходной перспектива христианства. Приход Антихриста и Страшный Суд. Действительно, найдет ли Христос веру на Земле, когда придет во второй раз? И поэтому нынешнее положение вещей на самом деле проясняет некоторые, очень серьезные проблемы, которые веками христианство не видело. Обратим внимание, что секуляризация в Европе возникло именно тогда, когда общество европейское научилось множество повседневных потребностей людей удовлетворять человеческими средствами. Больных лечили врачи, а не надо было совершать молебны во здравие. Исчезли эпидемии, исчезли войны, исчезли социальные противоречия. Человек научился обустраивать свою земную жизнь земными средствами. И подавляющему большинству бог стал не нужен, потому что о Боге вспоминали веками тогда, когда не разрешались их земные нужды. Большинству людей христианский Бог, как и Бог языческий нужен для того, чтобы обустроиться на этой земле. И сейчас, в западном обществе, в церкви остаются не многие. Но часто именно те, кому Бог нужен сам по себе. Я думаю, что по мере того, как наше общество будет приобщаться к материальному благоденствию, если цены на нефть не упадут. У нас тоже постепенно христиан будет становиться практикующих все меньше и меньше. И это нормально. Нормально, хотя и по своему, трагично. Такова несовершенная человеческая природа.
РР: И последний вопрос, Отец Георгий, скажите, пожалуйста, почему хорошо быть Православным?
ГМ: Да, вопрос действительно сложный, так скажем, противоречивый. Вообще, должен вам сказать, что чем больше проходит времени, тем реже мне хочется употреблять слово православие. Потому что у нас очень часто за этим словом, по существу, скрывается что-то очень далекое от Христа. Я предпочитаю говорить, прежде всего, о Христианстве. У нас даже есть, на нашем постсоветском пространстве православный атеист – президент Лукашенко. Православные сейчас какие только не появляются, в каком только странном обличье. Православные врачи, православные животноводы. Сейчас много разных существует православных. Что это такое, никто не знает. Но это ярлык, у одних вызывающий расположение и доверие, у других, заведомое неприятие. А между тем, мы призваны все быть учениками Христа. Теперь возникает вопрос, а хорошо ли быть христианином, легко ли быть христианином? Естественно трудно, потому что Христос, призывая к себе своих учеников, предложил им только тот жизненный путь, который прошел сам. Это был путь крестный. Да, не всегда, к счастью, наверное, путь христианина завершается распятием на кресте. Но то, что это путь Голгофский, путь, исполненный испытаний, страданий, прежде всего связанных от желания преодолеть самого себя. Не идти на поводу у собственных страстей и немощей, а преодолевать их. Это путь действительно крестный. Поэтому христианином быть трудно. Православным быть очень легко: постись, молись и слушай радио Радонеж.
Обсуждение ( 0 ) Посмотреть все