Л.Т.: Мне трудно ответить на этот вопрос, потому что многие режиссеры очень заботятся о том, чтобы правда в их фильмах выглядела очень правдоподобно. Я в это не верю. Для меня главное – это правдоподобная история, и для меня важно – чувствует ли зритель, что она правдоподобна. Я не хотел снять фильм о режиме Саддама Хусейна, я мало о нем знаю. И меня не интересовали документальные точности того, что на экране. Таким образом, я считаю, что правда, использованная в фильме, освобождает нас. Может быть, правда иногда может и испортить хороший замысел. Но это моя точка зрения. Даниэль придерживается другой точки зрения, как мы уже выяснили. И многие журналисты думают по-другому. Особенно те, кто снимает документальные фильмы, потому что для них важна как раз вот эта правдоподобность, приближенность к реальности. Но я считаю, что киноискусство – оно неправдоподобно по своей природе, потому что мы манипулируем материалом, мы вырезаем, монтируем, вставляем… Поэтому, я не считаю, что правда может освободить нас в кино.
Ли Тамахори: Важна не правда о терроризме, а драма и конфликт
Кинематограф не должен стремиться анализировать "правду жизни", главное - показать человеческие чувства, драму, страсти. Об этом рассказал Ли Тамахори, режиссер фильма "Двойник дьявола", посвященного сыну Саддама Хусейна.
Роман Романов: Господин Тамахори, вы считаете, что терроризм угрожает именно вам и вашим близким?
Ли Тамахори: Да. Но это зависит от того, о каком терроризме мы говорим. Я не думаю, что я могу стать целью какой-то террористической организации, которая хочет моего уничтожения. Я имею в виду исламских террористов или ИРА или баски ЭТА. Я вполне допускаю, что я могу оказаться проездом, например, в Лондоне и стать жертвой террористического акта.
Р.Р.: На пресс-конференции вы назвали сына Хусейна монстром, и о самом Саддаме Хусейне отзывались тоже не очень тепло. Сказали, что в нем было всего два хороших качества: он любил мать, и второе не помню. Вам не кажется парадоксальной ситуация, что после того, как этот монстр исчез из Ирака, там произошла вспышка террора? То есть получается, что монстр удерживал террористов от активности. Был преградой на пути террора.
Л.Т.: Да, это очень хороший вопрос. Саддам Хусейн сделал очень много важного для своей страны. Он модернизировал Ирак. Он дал людям бесплатное образование, здравоохранение. Он сделал из Ирака современную страну. Он использовал нефтедоллары на благо своего населения. У него было одно условие: не устраивайте революций, не пытайтесь идти против меня. Эта та волшебная мантра, которую повторяют абсолютно все лидеры Ближнего Востока: Нассер, Саадат, Каддафи. Единственная ошибка, которую совершил Хусейн – он пошел против США. Терроризм, который спонсировался правительством США, уничтожил Саддама Хусейна, и в этом отношении американское правительство отвечает за то, что произошло со страной после ухода Саддама Хусейна. То есть виновность за все это ложится на американцев. Они, конечно, пытались что-то сделать с этой ситуацией, но в отсутствие сильного лидера ничего сделать было практически невозможно. По крайней мере, они не знали, что можно сделать.
Р.Р.: Господин Тамахори, вы сегодня и вчера на круглом столе о терроризме полемизировали со своими коллегами-режиссерами и сказали, что художественные фильмы не должны заниматься осмыслением проблемы терроризма, не должны искать причины терроризма, вас интересует драма, вас интересует интересный сюжет. Можно спросить: для вас история сына Хусейна, история Карлоса Шакала, кого-то из террористов или диктаторов равносильна классической литературной истории? Неважно – сын Хусейна или Макбет, или король Лир, или Гамлет. Можно снимать о ком угодно, если есть страсть или есть драма?
Л.Т.: Да. Я так и думаю. Поэтому я и снимал этот фильм. Можно снимать обо всем. Можно снимать о сыне Хусейна, главное – как это сделать. К сожалению, я ничего не могу сказать о фильме «Карлос», потому что я его еще не видел, но я уверен, что это хорошо сделанный фильм, в котором авторы, создатели фильма показали человеческое отношение к его персонажу. Иначе просто невозможно было бы снять трехчасовой фильм, который бы привлек зрителя. В моем фильме есть элементы триллера, экшена и драмы. Мы, если хотите, берем механизм вот этого государства, криминального государства, бандитского государства, который, как раз, и представляет собой режим Садама Хусейна, и мы используем этот механизм режима как сцену для показа нашей истории. То есть это всего лишь декорация на фоне которой разворачивается драма одного отдельно взятого маленького человека, Латифа – безвинного человека. И поэтому в этом фильме больше драмы, чем политики, хотя, политика тоже есть.
Р.Р.: То есть, когда ваши коллеги говорят, что при помощи кино они открывают правду о терроризме, они просто заблуждаются или это другой путь, другой метод?
Обсуждение ( 0 ) Посмотреть все