Фриц Морген: Школа - тюрьма, но педагоги - не чудовища!

 

Олег Макаренко: Я был очень удивлен простыми педагогами. То есть на педсовет позвали обычных педагогов, а я привык к таким заслуженным ряхам, которые сидят у себя в креслах президиума и вещают те вещи, которые я уже тысячу раз слышал и которые уже набили оскомину то, что: «Советское образование лучшее в мире», «ЕГЭ оболванивает», «Россия гибнет», «Спутники падают», всякая такая ерунда. А здесь были реальные живые педагоги, которые говорили не по бумажке и говорили реально умные вещи: что надо дать больше свободы директорам школ, что надо как-то учителей оценивать, что надо как-то больше думать о самих учениках, о самих детях. И по большому счету то, что они говорили о своих проблемах, выдвигали свои предложения, я бы подписался под 80% того о чем они говорили. Там было 200 учителей, и Тина Канделаки собрала 200 лучших учителей со всей России. И это, да, вменяемые, адекватные люди в своем большинстве. И что характерно – чем меньше у этого учителя какая-то должность, тем он адекватнее. То есть, ну скажем так, рядовые учителя были совсем адекватные, директора школ уже менее адекватные, а разные функционеры, ну, я не буду про них плохо говорить. 

 

 

О.М.: Там обсуждалось видение главной проблемы школьного образования – отсутствие у учителя какого-то свободного маневра, даже минимального. Учитель должен действовать по инструкциям «сверху», выполнять эти инструкции, заполнять бесконечные бумажки и так далее. Учитель не может, ему приходиться выбирать: либо он действует по инструкциям, и тогда получается все очень плохо, либо он делает то, что считает нужным, как-то пытается учить детей, но тогда нарушает эти инструкции. Основное требование, которое звучало – дать учителям, директорам школ больше свободы, чтобы они могли учить так, как они могут учить.   

 

 

О.М.: Ну, скажем так: я с ней согласен, но считаю, что оно слишком узкое. Потому что реальная проблема школ - не только отсутствие свободы, реальная проблема школ – это классно-урочная система, которая была изобретена господином Коменским еще в 17 веке, и с тех пор, с 17 века, она принципиально не менялась. Я считаю, что пока у нас существует классно-урочная система, все остальные какие-то реформы школы можно рассматривать только в одном единственном аспекте, как шаги к отмене этой классно-урочной системы. Потому что сейчас де-факто школа является тюрьмой. Со всеми вытекающими последствиями. Те дети, которые учатся в школе, они де-факто являются арестантами. У них единственный выход - пойти на экстернат. И более того, это гораздо хуже даже, чем сидение в тюрьме, потому что человек, который сидит в тюрьме, он, по крайней мере, может думать о том, о чем он считает нужным. Школьник свободы мысли лишен. Если он сидит на уроке литературы, он должен думать о литературе и думать о чем-то своем, или о химии, о физике, или о девушках он не может. Он обязан думать о том, о чем ему говорит думать учитель.       

 

 

О.М.: Ну это высшая степень рабства, когда ты не можешь распорядиться своими мыслями. Если мы хотим сделать из человека раба, мы должны контролировать его мысли. Надо отметить, школе это в принципе удается. У нас из школы выходит довольно много детей с потухшими глазами, абсолютно безвольных, безынициативных, которые ничего без команды сверху сделать не могут. Вот кого воспитывает наша школа.  

        

 

О.М.: По поводу дисциплинировать – это есть. Школа действительно учит школьников дисциплинировано выполнять приказы надсмотрщика, не спорить с ним, лебезить, лицемерить, соблюдать субординацию, то есть делает из детей таких послушных, дрессированных рабов. Ну, в идеале. Разумеется, человек - существо прочное, и испортить удается далеко не всех школьников. Но какую-то часть школа превращает в дисциплинированных, если здесь уместно это слово. Что касается умения думать – это миф! Кто проверял, что действительно школа учит думать? Это сказка! Школа не учит думать, школа учит абсолютно обратному. Школа учит не думать, а тупо выполнять какие-то приказы, не думая. Школа отучает думать. 

 

 

О.М.: Проблема не в этом. Проблема в том, что школа начисто убивает у детей всякое желание учиться. У детей есть естественное любопытство. Если мы возьмем семилетнего ребенка, у него горят глаза, у него улыбка. Ему говоришь: «Хочешь узнать, что такое глобус?». Ребенок: «Да, хочу! Давай, покажи мне что это!». Ты показываешь: «Вот Африка, вот Европа» – ему все интересно. Если задать аналогичный вопрос ученику 16 лет, ну может быть с поправкой на возраст: «Хочешь ли ты узнать устройство автомобиля?», допустим, тот посмотрит на тебя как на князя Мышкина и скажет «Иди ты! Я телевизор хочу посмотреть, у меня еще какие-то интересы». То есть процент детей, которые чем-то интересуются, очень мал. Потому что любопытство вот этим насилием, вот этой постоянной скукой убивается. Ведь классно-урочная система что подразумевает? Что тебе планомерно, ежедневно, шесть раз в день ломают волю. У тебя есть какое-то любопытство, интерес к чему-то, тебе говорят: «Нет! Нам наплевать, что тебе сейчас хочется. Ты иди вот и учи биологию». Ладно, хорошо, ты садишься учить биологию. У тебя хороший талантливый учитель, что бывает редко, но бывает, - он тебя увлекает, через 10 минут тебе уже интересно, ты внимательно слушаешь про эти деревья, как они растут, как они получают питательные вещества из земли – отлично, тебе это интересно, здорово! Тут звенит звонок. И все! Иди, все, биология тебе больше не интересна, выключи у себя это сознание, иди, теперь будет 15 минут отдыха, а через 15 минут тебе будет интересна литература. То есть вот этот последовательный интерес к учебе отбивают раз за разом.       

 

 

О.М.: Нет ничего более мерзкого и демотивирующего, чем система школьных оценок. По сути, что такое школьная оценка? Если, допустим, я участвую в соревнованиях по плаванию  среди других школьников, проплыл 100 метров кролем и получил третье место и грамоту. Эта грамота что-то говорит. Она говорит о том, что я участвовал в соревнованиях и занял третье место, либо она говорит, что я умею проплывать дистанцию за такое-то время. Это понятная вещь, которой можно гордиться. Что говорит поставленная учителем оценка «пять»? Она говорит, что мне – рабу – дали какое-то задание, урок. Я этот урок выполнил, и надсмотрщик дал мне сахарок – похвалил: «Молодец, хороший мальчик, задание выполнил». Это отвратительно! Оценка не показывает реальных достижений, вместо реальных достижений она показывает послушность. Она показывает, что ученик примерно выполнил то, что ему задал учитель. Педагоги - они не такие чудовища, как кажутся. Конечно, педагоги в процессе работы подвергаются чудовищной психологической деформации. И очень много педагогов, особенно начальных классов, это реально больные люди, которым место не на пенсии, а реально в больнице. Но все-таки они не чудовища и даже плохой педагог все равно попытается сделать что-то хорошее по мере своих сил, насколько ему позволяет это его болезнь. Понять, что они пытаются чему-то научить, но проблема в том, что система обламывает, как учеников, которые пытаются чему-то научиться, так и педагогов, которые пытаются чему-то научить. Потому что у них есть вот эта дурацкая система оценок: нам надо пройти вот этот материал и поставить ребенку оценку. Эта оценка нужна ребенку, чтобы предъявить родителям, а родителям нужна эта оценка, чтобы потом в итоге все эти оценочки сложились в аттестат, ребенок пошел дальше в институт, получил диплом. Вот эта вся система как колесо перемалывает любые попытки учеников и учителей заняться собственно тем, для чего школа в теории нужна: для получения знаний, для какого-то развития ребенка.            

 

 

О.М.: Это реальный проект. И, возможно, я бы сам его и открыл, но проблема в том, что моя «Кибершкола» противоречит законодательству, нашему закону «Об образовании». Потому что она как минимум предполагает, что дети, которые не захотят учить ту же химию (очень интересный предмет, но многие дети ее не хотят учить), так вот эти дети, -они эту химию учить и не будут. А ведь никто не будет оценивать школу по числу гениальных математиков, никто не будет оценивать школу по числу здоровых детей, которые вышли из школы, сохранив нормальное психическое здоровье. Школу будут тупо оценивать школу по числу детей, которые все экзамены одинаково плохо сдали. Посредственно.    

       

 

О.М.: Сразу оговорюсь, что это проект, по крайней мере, в России отдаленного будущего. Но в других странах уже люди такие проекты активно запускают, и мне регулярно приходят новости, что в той или иной стране что-то похожее уже делается. В чем суть? Международные корпорации, которые занимаются компьютерными играми, вкладывают миллиарды долларов в разработку мотивации. И реально, если мы посмотрим на тот же Lineage или на World of Warcraft, мы увидим, что дети и подростки делают сложные нудные вещи, которые требуют огромной концентрации, как терпения, так и силы воли и реакции какой-то абсолютно добровольно. Потому что им это интересно. Если бы дети с тем же усердием учились, как они играют в эти игры, они бы достигали просто потрясающих результатов. Потому что стать эльфом 85 уровня – это, честно говоря, посложнее, чем выучить школьную программу по той же математике. Реально на это требуется больше усилий, больше времени и, не побоюсь этого слова, больше таланта. Так вот, если мы сделаем школу по такому обратному образцу. Как это будет выглядеть: ребенок приходит в школу в первый класс, у него нулевой уровень. Ему как можно этот уровень поднять? Подойти к какому-нибудь персонажу, который дает ему квест. Он, например, подходит к учителю, это оказывается учитель математики, и он ему даст квест: «А реши мне вот эти десять примеров». Ребенок берет листок с примерами, идет, решает,  идет обратно к учителю, получает немного игрового опыта и поднимает свой скилл. В какие-то определенные периоды ребенок может сдать экзамен и поднять свой уровень на следующий, с первого перейти на второй. При этом, по мере роста уровня, появляются новые плюшки. Допустим, получив 4-й уровень по математике, он может уже идти дальше в специализацию и начать заниматься физикой. Или, скажем, выиграв какой-то школьный чемпионат, который проводится по русскому языку, ребенок получает право съездить на экскурсию, которая интересна для изучающих русский язык, в какой-нибудь из наших многочисленных музеев, либо как вариант – в гости к какому-нибудь известному литератору. Ну, как собственно это и происходит. Ребенок затем может получать так называемые «ачивки». Ребенок, решив 100 квадратных уравнений, может получить значок «Мастер квадратных уравнений». Ну, как бывает «Мастер убийств орков» после убийств ста орков. Мы сейчас с тобой говорим, нам это все просто, понятно и ты уже, я вижу по глазам, понял, как это будет работать. Беда в том, что сейчас люди, которые занимаются разработкой этих стандартов – люди старшего поколения, которым 40-50-60 лет. Это умные, опытные люди. Но беда в том, что для них это предложение звучит как дикая ересь. Для них игры – тетрис, карты поперекладывать, и они не способны понять, о чем вообще идет речь. Поэтому, чтобы моя система как-то начала работать надо, чтобы сменилось поколение директоров физически. И я, смотря на вещи реально, думаю, что, либо я это сам все сделаю, либо надо будет подождать лет 10, пока это все появится.           

 

 

О.М.: Первое – дети объективно сейчас стали менее умны и талантливы. Потому что у нас, по крайней мере, из Петербурга, в 90-х годах уехало очень много евреев. Это факт, с которым все-таки надо мириться. Если мы заглянем в элитные школы, хоть в 239, либо в любую другую, там всегда был очень большой процент еврейских детей. Сейчас какие-то евреи остались, но очень многие опять-таки уехали. 

          

 

О.М.: Может. Почему? Но все-таки его с евреями больше. Это наша проблема. В Израиле сейчас далеко не сахар. И, может быть, нам стоит подумать о том, как бы наших соотечественников желающих из Израиля вернуть? Программу, может быть, какую-то сделать, может, квартиры раздавать. Но это отдельный большой вопрос. Не важно. Второе, что школа это самое клиповое мышление по большому счету поощряет. По сути, школьный отличник – это человек, у которого абсолютно поверхностное мышление, которое глубоко никуда не вникает. Потому что как только отличник вникает куда-то глубоко, он тут же входит в конфликт с учителем и уже не может быть нормальным учеником. У меня по математике были отличные учителя, они меня терпели. Но я именно понимал, что они меня терпели. И они меня терпели именно из-за того, что я опережал программу по математике в каких-то областях, а в каких-то областях из-за того, что я чувствовал себя самоуверенно и их не слушал, наоборот, я отставал. И это, к сожалению, судьба всех школьников, которые в каком-то предмете разбираются глубоко. Они не могут идти со скоростью класса.        

 

О.М.: Сейчас Тина Канделаки начала делать очень большую вещь, которая если получится, а я надеюсь что она получится, может перевернуть вообще всю систему образования в России. После окончания форума, она представила сайт -  HYPERLINK "//умнаяшкола.рф/" //умнаяшкола.рф/, на котором реально размещен закон «Об образовании», на котором любой человек, включая меня, который не является учителем, может зайти и сказать, что: «Вот эта статья закона мне не нравится. Я хочу видеть ее вот в такой редакции». Дальше я могу проголосовать за эти правки, могу рассказать друзьям, чтобы они проголосовали, могу посмотреть, какие другие правки предлагаются. И реально мы на манер Википедии можем закон «Об образовании» отредактировать. После чего серьезные дяди в пиджаках и галстуках будут эти законы смотреть и дальше их как-то обсуждать, голосовать. То есть сейчас реально общественность, родители и педагоги могут сделать такой закон «Об образовании», который они считают нужным. Это хорошо! Второе, чего я жду в плане изменений – это какой-то легализации хоумскулеров. У нас сейчас два триллиона бюджета на образование. Я не знаю, как он делится между школьниками, ПТУшниками и студентами, но все равно получается сумма порядка 10 тысяч рублей в месяц на одного школьника. И если эти деньги платить родителям в качестве компенсации, на них можно будет дать ребенку отличное образование. А домашнее образование - вещь не новая. Оно есть как в России, так и во многих других странах. И в тех же самых Штатах хоумскулеры стабильно занимают первые места на всех тестах и олимпиадах. Дети, которые учатся дома. Если хоумскулеров станет больше, движение начнет шириться, появятся какие-то специальные для хоумскулеров институты, учреждания. Я имею в виду «институты» в том смысле, что какие-то классы, куда можно прийти и родителю почитать урок пяти заинтересованным детям, какая-то инфраструктура для них появится. Это тоже может нашу школу очень сильно изменить. Еще раз повторюсь, может показаться, что я ненавижу школу, педагогов и так далее, это не совсем так или, точнее, совсем не так. Я считаю, что учителя, ученики и родители, - они все вместе являются заложниками вот этих стереотипов, которые с 17 века нас преследуют. Стереотип, который гласит, что ребенок – это такая тупая скотина, которая без хлыста ничего сделать не может. Это не так!