Александр Конфисахор: Не исключено, что Бен Ладен воскреснет

Александр Конфисахор: Бен Ладен был настолько фантастической фигурой при жизни, мы про него узнали практически 10 лет назад, что его смерть представляется настолько же фантастичной, настолько же виртуальной, насколько был и сам этот персонаж, но никак как некий реальный человек.

 

 

А.К.: Здесь, я думаю, такая политика, чтобы не показывать. А такая политика, чтобы никто не мог точно знать: все-таки умер он или не умер, все-таки утка это или не утка или одно из составляющих информационных войн. И для того, чтобы не было объекта поклонения. Потому что, если бы кто-то сфотографировал или с телевидения кадр взял - фотографию мертвого Бен Ладена – это было бы еще одним объектом поклонения очень большой части мусульманского мира.

 

 

А.К.: Я все-таки уверен, что никак не повлияет на террористическое движение, которое как было, так и есть. И будет функционировать. Реально или виртуально. Можно убить человека, но нельзя убить идею, нельзя убить религию, нельзя убить мировоззрение, образ жизни, другую культуру, другую идеологию. И поэтому, как еще, если не ошибаюсь, Екатерина сказала, что «убить-то человека можно, но как убить идею?». И вот те средства и способы экстремальной политики, которыми пытаются бороться с терроризмом, естественно не приведут к необходимому результату. Ожидать ли всплеска? Трудно сказать. Я думаю, все останется на том же уровне, как и было. Потому что это такая система, такая механика, которая практически не зависит от одного человека, кем бы он ни был.

 

А.К.: Надо отдать должное психотипу американцев. Люди, с одной стороны, достаточно умные, ничего не скажешь, с другой стороны, они очень верят средствам массовой информации. Для них то, что скажут средства массовой информации, является некой такой истиной в последней инстанции. Потому что у них другая специфика образования, другая специфика воспитания, то, что называется «построенное на бехвиоризме». И когда какой-то враг уничтожен, враг, которые является врагом всей Америки, то на этот стимул вот такая реакция: радость, ликование и так далее, и тому подобное. Совершенно другое происходило и происходит у нас на Северном Кавказе. Потому что происходит на территории России. Это касается очень многих людей непосредственно. И мы не привыкли такую радость выражать, потому что идет война на территории нашей страны, нашего государства. То есть совершенно другая специфика. Это все рядом, близко, а какого-то там Бен Ладена убили, бог знает, где-то в горах, бог знает, какие-то здоровые американские спецназовцы – это все здорово. Я не удивлюсь, что скоро будет снят фильм такой…

 

 

А.К.: Уже два? Тем более. Два, потом и три. Пойдет такой некий сериал о том, как они его ловили, как убивали, как уничтожали, как кто-нибудь из них погиб и так далее. Это совершенно другое восприятие, совершенно другое переживание вот этой виртуальной реальности.

 

 

А.К.: Без проблем совершенно. Сколько раз у нас в России убивали лидеров сепаратистских разных организаций, потом оказывалось, что они живы. Тоже слухи такие опровергались. Совершенно не удивлюсь, если вскоре кто-то бородатый, в чалме, закутанный по нос в платок, скажет: «Ребята, Бен Ладен – это я! А убили вы моего двойника, моего заместителя, помощника». И никто не сможет, никакой специалист, отличить кто же из них все-таки погиб, а кто сейчас сидит перед камерой телевидения. Вот такой всплеск виртуальных Бен Ладенов. Там не самые глупые ребята. Очень-очень скоро появятся.

 

 

А.К.: Нет! Категорически нет. Естественно. Это целая огромная разветвленная структура, которая имеет своих информаторов, своих оповестителей, свою разведку, контрразведку. Люди, которые великолепно работают с информацией, великолепно умеют просчитывать ситуацию, просчитывать слабые места практически в любой организации. Будь это именно организация или организация в смысле – государство. Умеют великолепнейшим образом находить слабые, незащищенные места. И мы прекрасно видим по борьбе с терроризмом, что мы всегда опаздываем. На какой-то шаг, на какое-то мгновение. Сначала взрыв, а потом только идут какие-то последствия, какие-то делаются выводы. Но, опять-таки, я подчеркиваю, что это ошибка наших политиков, потому что политики должны просчитывать всевозможные варианты – где что могут сотворить, где могут взорвать, где могут уничтожить. Я приведу просто такой пример: более чем уверен, есть к этому данные, что у них целые макеты городов, целые макеты наших аэропортов, каких-то стратегически важных объектов, типа гидроэлектростанций, атомных электростанций, где они отрабатывают десятки тысяч вариантов. Как туда проникнуть, каким образом произвести диверсию, каким образом что-то уничтожить и, найдя слабое место - где-то получится, где-то не получится - они это производят. Нашим политикам надо самим это делать: сидеть над макетами и просчитывать, какое место слабое, куда можно прорваться, как мы можем защитить и каким образом можно противодействовать.

 

 

А.К.: Скорее не победить, это будет профилактика того самого терроризма. Потому что, как мы всегда говорим, что в основе терроризма, как такого внешнего явления лежит экстремизм. Именно психологическая характеристика, психологическое понятие. А экстремисты пользуются тем, что люди имеют разные культуру, менталитет, традиции. И вот экстремизм как раз определяется тем, что сталкиваются совершенно разнотипные между собой образы жизни одного психотипа и образ жизни другого психотипа. Позиция одних с позицией других, картина мира одних с картиной мира других. Это психологическое столкновение происходит. И только потом уже внешнее проявление этого столкновения, когда один образ жизни или одна картина мира давит на другую, представители одних этносов, одних наций, - они подчиняются, ассимилируются, соглашаются, условно говоря. Что касается других, возьмем мусульман как раз, они этому противодействуют, и чем больше давления на них оказывают, тем больше они в ответ – напряжения, которое, внутреннее, внешнее, проявляется как раз в таких экстремальных формах поведения. В виде каких-то диверсий или терактов. И вот то, что я сказал, это в лучшем случае профилактика, потому что те средства, которые мы привыкли использовать, они не принесут необходимого результата. Приведу понятный простой пример – Северный Кавказ. Вкладываются огромные деньги, вкладываются сумасшедшие деньги. Мы пытаемся взаимодействовать с ними именно с экономической точки зрения. Даем денег, а там бесполезно все, деньги все равно идут. Другой психологический тип людей. Они по-другому относятся к жизни и к смерти. По-другому относятся к людям и к себе. По-другому относятся к труду. Что такое для них труд? Человек, который никогда не работал, ему, сколько денег не предложи, он работать никогда в жизни не пойдет. А мы все идем по этой проторенной дорожке – пытаемся деньгами, в буквальном смысле слова, все это сделать. Мне трудно сказать, что здесь нужно сделать, потому что, я думаю, что очень умные люди сидят и размышляют на эту тему, но здесь необходимо выходить на психологический уровень взаимодействия. Надо нам понимать, кто мы такие, и точно так же нам понимать, кто они такие. Чтобы нам с ними разговаривать, в хорошем смысле, не в кавычках, на одном языке, понимая, что это за люди, какая у них иерархия ценностей, какие у них потребности и цели, идеалы. Только так можно сделать.