Один из лучших российских эссеистов Самуил Лурье отмечает юбилей

Известный петербургский писатель, один из лучших современных российских эссеистов Самуил Лурье сегодня отмечает юбилей – ему исполняется 70 лет.

К этой дате писатель сделал себе два очень важных подарка – закончил роман «Изломанный аршин» о полузабытом в наши дни русском писателе, драматурге, историке 19-го века Николае Полевом и подготовил к печати сборник своих эссе разных лет «Железный бульвар».

Презентация книги «Железный бульвар» прошла в конце апреля в рамках проведения в Санкт-Петербурге Седьмого международного книжного салона.

После презентации Piter.tv побеседовал с Самуилом Лурье. Разговор получился не только о литературе и далеко не юбилейным.

Самуил Лурье: …Я еще не подводил итогов, я еще инстинктивно не думал об этом, мне никогда не казалось, что мне будет когда-нибудь 70 лет, и я не рассматривал свою жизнь как путь к какой-то цели, и у меня нет ощущения, что я делал что-то такое, что подлежит потом какой-то инвентаризации. Итог состоит в том, что тебе никогда не удается писать так хорошо, как тебе бы хотелось. Итог состоит в том, что всё, что мы делаем, или все что делаю я, в результате кажется гораздо менее значительным, чем казалось с того конца жизни…

Казалось, что надо для чего-то писать книжки, и что это что-то меняет. Итог состоит в том, что ничего не меняется...  Итог состоит в ощущении, что достижения скромны, и что не надо заноситься. И что на самом-то деле, если останется из написанного кусок страницы, то это будет вообще-то очень хорошо...

Меняешь жизнь на какое-то количество правильно поставленных слов. Достойная ли это мена? Пожалуй, да, об этом не жалеешь, но хотелось бы, чтобы эти слова были поставлены еще лучше.

На вопрос корреспондента, какая из написанных страниц самому писателю кажется лучшей, Самуил Лурье вспомнил несколько любимых фрагментов из своего первого романа «Литератор Писарев», и еще несколько страниц, когда, у него появлялось такое чувство, редкое у литераторов и часто ложное, когда кажется, что пишешь как будто под какую-то внутреннюю диктовку.

«Как будто записываю слышавшиеся мне голоса и почти что плачу от волнения от того, что я их слышу», - описал это состояние писатель.

Корреспондент Piter.tv попросил Самуила Лурье сравнить состояние современной российской журналистики по сравнению с дореволюционной, поскольку писатель много лет занимается историей русской прессы.

Сравнив условия, в которых существовала русская литература в различные исторические периоды, Лурье отметил, что в 19 веке журналистское слово значило гораздо больше, чем сейчас.

Самуил Лурье: Сейчас слово стоит меньше, значит меньше, а платить за него приходится дороже. Это такой парадокс, в котором русская пресса еще никогда не оказывалась. Именно нынешнее время, когда вы можете сказать всё, что угодно, но, во-первых, вас никто не услышит, а, во-вторых, вас за это могут реально даже убить. Никто не услышит, а придет человек с битой или кирпичом и почему-нибудь вас убьет, и окажется, что это была случайность, и невозможно найти вашего убийцу. Это довольно смешная ситуация, трагическая, такой никогда не было. Были правила игры, что вот этого, например, нельзя-нельзя-нельзя, и всё было понятно. А теперь такие правила, что всё можно-можно-можно, но берегись. … Вот этого ощущения абсурдной опасности – его никогда не было в 19 веке. Были более честные правила игры.

Корр.: Сейчас идут жаркие споры об имуществе творческих союзов: литфонд, дом журналистов, дома творчества. Как вы относитесь к имущественным спорам вокруг недвижимости союза писателей?

Самуил Лурье: Писательский союз действительно должен быть профсоюзом, и думать он должен о больных, о нищих и о вдовах писательских. Особенно вдовы советских писателей, которые будучи писательскими женами, как правило, не работали и, отчасти, жили в привилегированных условиях. Как только их мужья умирали уже и в советское время, они становились буквально никем, падали на дно, особенно если не было сбережений. А теперь то и точно, потому что книжки этих советских писателей никому не нужны. Поэтому я бы на их месте всё это имущество загнал по дешевой цене каким-нибудь новым русским, а эти деньги сложил бы в фонд и из этого фонд помогал бы больным писателям и вдовам писателей. Вот что они должны были бы сделать, а не сражаться за право куда-то ездить заниматься творчеством. Так мне кажется, но, поскольку я вышел из Союза писателей, то я не имею права даже об этом рассуждать.

Корр.: А как получилось, что Вы не состоите в Союзе писателей?

Самуил Лурье: Да, не состою. Что ж теперь поделать... Ну, потому что они же разные, и у них разный взгляд на, как бы сказать…, речевые проявления антисемитизма. Я даже был одним из основателей того Союза писателей Санкт-Петербурга, который считал, что русскому писателю вслух выражать антисемитские идеи как-то неприлично. И был членом этого Союза писателей. А потом, когда они решили объединиться ввиду каких-то имущественных интересов, мне ничего не оставалось, как выйти. Потому что я не захотел объединяться снова с тем старым Союзом писателей России... Ну, они, помните, какие-то даже научные конференции пытались проводить, что писатели бывают русские, русскоязычные... Я с их точки зрения русскоязычный писатель... А я на это им пошутил, что да, писатели видимо бывают русскоязычные и косноязычные. Я не вхожу в союз косноязычных.

Корр.: Ваша книга называется «Железный бульвар», но ведь в Петербурге нет Железного бульвара?

Самуил Лурье: Ну конечно нету, и художник гениально изобразил пейзаж, которого нету в Петербурге. Когда переживаешь Город как существо – он всегда немножко выдуманный. Вот у Достоевского тоже... То есть, я не сопоставляю, но вот считается, что Достоевский очень подробно описывает город, но между тем, когда вы приходите по конкретному адресу, оказывается, что всегда в последний момент он в чем-нибудь вас надул. Так и я здесь попытался, потому что есть Тележный бульвар, который превратился в бульвар из расположенного неподалеку Железного переулка. Железного переулка больше нету, придумать Железный бульвар фантазии не хватило. В общем, как-то так получилось, что Тележный бульвар есть, Железного бульвара нету, Железного переулка нету, Тележного переулка тоже нету, всё запуталось ужасно... Мне подумалось, что «Железный бульвар» хорошее название и для места, которого нету, и для книжки, которая описывает город, который вообще-то существует только в моем воображении...

Для справки. Петербургский писатель и критик Самуил Лурье – один из лучших российских эссеистов. Родился 12 мая 1942 года в Свердловске. Окончил филологический факультет Ленинградского государственного университета. Почти полвека профессионально занимается литературой – первая публикация была в апреле 1964 года. Действительный член Академии русской словесности, член жюри многих литературных премий. Автор одиннадцати книг, среди которых: «Литератор Писарев», «Толкование судьбы», «Разговоры в пользу мертвых», «Успехи ясновидения», «Муравейник», «Письма полумертвого человека» (в соавторстве с Дмитрием Циликиным), «Нечто и взгляд», «Железный бульвар». К юбилею писателя выходит его новый роман «Изломанный аршин». Член жюри «Русского Букера».