Зачем нужны основы православной культуры в российских школах? Кто и чему будет учить наших детей? Должна ли православная церковь сотрудничать с государством? Почему храмы превращаются в "комбинаты ритуально-бытовых услуг"? Рассказывает протоиерей Георгий Митрофанов - соавтор учебника и методических материалов по учебному курсу «Основы православной культуры», профессор Санкт-Петербургской духовной академии.
Роман Романов: Здравствуйте, Отец Георгий!
Протоиерей Георгий Митрофанов: Здравствуйте!
РР: С сентября в двадцати петербургских школах в экспериментальном режиме вводится преподавание курса «Основы религиозной культуры и светской этики». Скажите, нужен ли нашей, казалось бы, светской школе такой предмет?
ГМ: Ну, прежде всего, хотел бы обратить Ваше внимание на то, что курс называется «Основы православной культуры» и единственный из нескольких альтернативных ему курсов - «Основы светской этики». Я хочу подчеркнуть, что все предметы, которые рекомендованы в этом цикле, а речь идет также об основах мусульманской культуры, буддийской и истории религии, вот все эти курсы, наряду с «Курсом основ православной культуры», являются курсами культурологическими. И будучи обязательным, один из этих предметов должен быть избран родителями ученика в качестве обязательного предмета.
РР: Каково должно быть содержание этого курса. Чем он отличается от Закона Божьего?
ГМ: А то, что это не Закон Божий свидетельствует, на мой взгляд, уже первая глава этого учебника. Тема первого урока – Бог. Кажется, сейчас начнутся богословские схоластические определения понятия Бога. Ничего подобного. Урок состоит из рассказа о мальчике, который приходит в свой класс, после того, как спас котенка от собаки. Дети обступают его, спрашивают, почему он это сделал. Он говорит о том, что вот, он пожалел котенка. Но как же ты не испугался собаки? А я знаю, что есть Бог и Бог меня должен быть защитить. А кто такой Бог, спрашивают дети. А я знаю, говорит одна девочка, это дядя в черных одеждах с большой бородкой, выступает по телевизору. Нет, говорит, кто-то еще. Потом появляется учитель. Говорит о своем представлении. Понимаете, вот сама постановка вопроса говорит о том, что перед нами попытка выработать у ученика нечто культурное, осмысленное отношение, как к религии, так и, если угодно, к светской этике, если речь идет о курсе светской этики.
РР: А как мы будем решать кадровый вопрос? Существует ли структура, которая готова адекватно научить преподавателей. И способны ли преподаватели адекватно преподнести этот предмет ученикам. Вы не боитесь, что после прослушивания этого курса школьники станут заядлыми атеистами
ГМ: Я очень хорошо представляю учительскую среду и очень её боюсь. Потому что, в конечном итоге, наши учителя, среди которых есть умные, глупые, добрые, злые, образованные и невежественные, это люди, которые, действительно не имеют опыта преподавания подобного рода дисциплин. Мы создали учебник, который минимизирует издержки учителя при преподавании этого предмета . То есть, любой среднестатистический учитель, умный или глупый, добрый или злой, жаждущий просто получить дополнительные часы ради увеличения своей зарплаты и берущий этот предмет, получает в руки учебник, опираясь на который, ориентируясь на который, он может довольно внятно преподавать предмет «Основы православной культуры», не впадая в крайности, не мешая своей собственной личностью осмыслять ученику этот предмет. Вторая задача - готовить кадры. Надо сказать, что в 90-е годы именно в институте усовершенствования учителей, нынешней Академии постдипломного педагогического образования, был достигнут, в общем-то, довольно успешный результат. Были даже созданы трехгодичные курсы «Богословие в светской школе», которые позволяли практикующим учителям проходить курсы повышения квалификации, получать даже второе высшее образование по предмету Религиоведение. И как раз богословский предмет там преподавали, в основном, преподаватели нашей духовной школы. Потом эти курсы прекратили свое существование. Но, сейчас они, видимо будут возрождены. Во всяком случае, сейчас среди практикующих учителей нашего города есть люди, прошедшие эти курсы. Причем, хочу подчеркнуть, там есть люди как воцерковленные, так и не воцерковленные. Но все они профессиональные педагоги и они могут читать подобного рода курс более квалифицированно. В других регионах, конечно, этого нет, поэтому так важно нам было качество учебника
РР: Скажите, а почему именно основы православия вызывают такой протест. Такую бурю эмоций среди общественности? Вы же сказали, что в этом курсе можно будет прослушать и основы мусульманской культуры, основы буддийской, иудаистской культуры. Вот почему именно на основы православия так резко реагирует общественность?
ГМ: Проведение этого эксперимента в прошлом учебном году показало, что наибольшим интересом, за исключением, пожалуй, нескольких мусульманских регионов, наибольший интерес вызывают два курса из этих нескольких – это именно «Основы православной культуры» и «Основы светской этики». Между ними идет основная конкуренция. Должен сказать, что, на мой взгляд, и дело здесь не в каком-то таком авторском самолюбии, наш учебник оказался удачнее, чем учебник «Основы светской культуры». Но «Основы светской культуры» весьма основательно лоббируют как представители администрации, так и представители учительских коллективов. Действительно, религиозно невежественному постсоветскому учителю гораздо проще преподавать «Основы светской этики». Доходило до того, что в провинции для родителей этот курс рекламировали таким образом, что речь идет о научении хорошим манерам, которые детям, наверняка понадобятся, когда они станут, наконец, новыми русскими. Умение держать вилку и нож. А что касается «Основ православной культуры», то это архаика, которая, конечно же, скоро уйдет в прошлое. То есть, велась очень жесткая борьба. Надо сказать, что административный ресурс чаще всего использовался для того, чтобы протолкнуть курс «Основы светской этики», а не «Основы православной культуры». Отсюда эти попытки совершенно недобросовестно объявлять «Основы православной культуры» Законом Божьим. Да, у нас существует учебник по основам православной культуры, методически очень несовершенный, являющийся таким, я бы сказал, агитационно-пропагандистским законом Божьим, учебник Бородиной. Но учебник, протодиакона Андрея Кураева диаметрально противоположен и методологически и содержательно учебнику Бородиной, как и учебнику Шевченко - еще один альтернативный учебник. Я хочу подчеркнуть, что Русской Православной церковью единственным учебником по основам православной культуры принят учебник протодиакона Андрея Кураева и министерство также приняло его. Поэтому я думаю, что вот такой шум вокруг «Основ православной культуры» был вызван именно тем, что основным конкурентом «Основ светской этики» выступил именно наш курс.
РР: Насколько справедливо мнение, что православие становится неофициальной государственной религией современной России и какими вообще должны быть взаимоотношения церкви и власти?
ГМ: К сожалению, среди нашего духовенства, нашей церковной иерархии, действительно распространены сии настроения и не мало можно найти церковных иерархов, которые основной своей задачей видят выстраивание отношений с местными властями, нежели своей непосредственной архипастырской деятельностью. Это плохо. Но надо сказать, что современная власть, она ведь сама по себе поразительно безыдейна и прагматична. Диалог с Русской Православной Церковью устраивает ее, постольку, поскольку она позволяет своей православной атрибутикой сохранять существующий статус-кво. А этот статус отнюдь не предполагает наличия у современных государственных деятелей каких-бы то ни было не то что религиозных, а просто мировоззренческих убеждений. Так вот, опыт введения курса основ православной культуры показал, что, не смотря на внешний декор, не смотря на появление губернаторов вместе с епархиальным отделением на всякого рода торжественных мероприятиях, в своей повседневной жизни и деятельности, наша государственная элита, наша администрация не склонна поддерживать действительно серьезные и значимые начинания Русской Православной церкви. Попытка сформировать православное мировоззрение у подрастающего поколения не вызывает поддержки у наших государственных властей. В провинции это проявилось очень заметно. Она не вызывает поддержки и у нашей педагогической общественности. Поэтому, не смотря на то, что в каких-то конкретных случаях может создаться впечатление, что стоящие в качестве подсвечников высокопоставленные чиновники на праздничных службах символизируют собой единение церкви и власти, такого объединения нет и быть не может. И вот это желание властей оставить церкви очень небольшое место в качестве вот такого своеобразного заповедника народных фольклорных традиций и обычаев, которыми можно расцвечивать нашу серую постсоветскую действительность, не давая церкви возможности действительно формировать мировоззрение общества, вот эта тенденция, безусловно, доминирует. Поэтому, не смотря, может быть, даже на желание многих наших иерархов слиться в единении с государственной властью. Такого единения нет и, на мой взгляд, не предвидится.
РР: В одном интервью вы сказали, что современная церковь является комбинатом по оказанию религиозно-бытовых услуг. Поясните, пожалуйста, что вы имели в виду?
ГМ: Храмы часто превращаются у нас в комбинаты ритуально бытовых услуг. Даже не религиозно бытовых, а ритуально бытовых. Это действительно так, потому что большая часть наших крещенных христиан приносится в качестве младенцев в храмы, потом, иногда забредают в храмы во время своего бракосочетания, дабы обвенчаться, а потом их приносят уже мертвецами в эти храмы. Совершается классический набор именно ритуальных услуг на высоком, я бы сказал, идейно бытовом уровне. Хор красиво поет. Традиция предполагает очень такое тактичное отношение и к младенцу крещаемому и к мертвецу отпеваемому. Но, по существу, здесь нет никакой подлинной церковной жизни. Церковная жизнь не присутствует в жизни большинства из тех, кого крестят и отпевают в наших храмах. И задача духовенства, она заключается в том, чтобы вот этот очень приемлемый для многих современных обывателей и для многих современных священников, уже обывательски мыслящих и чувствующих, стиль отношений, когда священнослужитель удовлетворяет недоразвитые полурелигиозные полуязыческие потребности современного человека, преодолеть, дабы священник стал пастырем и проповедником, а не ритуально-бытовой услугой современного общества.
РР: Отец Георгий, существует такое мнение, что современная православная церковь недостаточно занимается миссионерской деятельностью. Не идет в народ, не общается с простыми людьми, в большей степени являясь церковью богатых. Да, вот священники стоят рядом с чиновниками. В то же время протестанты захватывают Сибирь, активно занимаются миссионерством и по большому счету выступают конкурентами православной церкви в этой сфере.
ГМ: Действительно, мы пережили в 90-е, да и в 2000-е годы переживем очень серьезные искушения тем, что получив в свои руки храмы, которые надо восстанавливать, строить, перестраивать, священнослужители, по существу, живут в иллюзии того, что главным делом их жизни является отстроить храм и наладить там богослужебно - производственный процесс, который отнимает у них очень много времени и сил. Но главный стереотип, который до сих пор не преодолим, заключается в следующем. Мы 70 лет жили в убеждении, что русский народ остался в глубине своей души православным. Просто нет храмов, где он мог помолиться, монастырей, где он мог принять монашеский сан. Вот когда, наконец, наступит время, когда откроются храмы и монастыри, то русский народ туда и пойдет. Они стали открываться и выяснилось, что подавляющему большинству русского народа нет дела ни до храмов, ни до монастырей. То есть, выяснилось то, что, собственно, протестантские миссионеры знали достаточно хорошо. Русский народ не был никогда протестантом. Они его делают протестантом, идя к народу. Мы же живем иллюзией, что русский народ был и остается православным. А он таковым уже перестал быть. Но мы не идем к нему, ожидая его в наших храмах, тем более, что в храмах всегда найдется ритуалистов из самых разных слоев общества. Которые придут отправлять свои, повторяю, недоразвитые религиозные потребности в храмах.
РР: А как вы могли бы охарактеризовать те сообщества, которые складываются вокруг православных храмов? Потому что, мне часто приходится слышать жалобы от неофитов, которые пытались прийти в храм, там их встретили агрессивные бабушки с народным православием наперевес, и это людей, которые пытались войти в церковь, каким-то образом от этого отвратило. Вот что делать с этой проблемой?
ГМ: Ну, во-первых, надо сказать, что люди, которых от храма отпугивают бабушки, видимо приходят в храм не для того, чтобы обращаться к Господу Богу, к Иисусу Христу, а ищут себе новую среду общения. Поэтому они и застревают на этом уровне. Что касается церковных бабушек. Да, это определенного рода проблема в нашей церковной жизни. И наши церковные бабушки, надо в этом отдавать себе отчет, что это комсомолки 50-60-х годов. И весь свой чисто советский менталитет, основанный на зависти, озлобленности, нетерпимости, они часто переносят в церковную жизнь. Патриархальные бабушки давно уже повымирали, еще в прошлом веке в наших храмах. Поэтому надо, прежде всего, исходить из того, что носителями подлинной церковной традиции всегда были с одной стороны, представители образованного духовенства. А у нас его. К сожалению, не так уж много и сейчас, а с другой стороны, мыслящие образованные миряне, как правило, среднего возраста, которым действительно есть, что сказать о церкви и Христе. С ними и надо общаться.
РР: То есть, люди пытаются прийти к Богу наиболее комфортным для себя путем?
ГМ: Наиболее комфортным, а самое главное, путем, который ничего от них не потребует в духовном смысле слова и вот это потребительское отношение и к церкви и делает большинство людей всего лишь ритуальными минималистами, а не мыслящими и переживающими Христа в своем сердце христианами.
РР: И вот я снова процитирую одно из ваших интервью. Вы сказали, что очень часто к священнику обращаются с вопросами, с которыми нужно было бы обратиться по другому адресу. К психологу, к врачу, к социальному работнику, к кому угодно. Так вот, с какими вопросами нужно обращаться к священнику? Какие вопросы будут по адресу?
ГМ: Когда вы так ставите вопрос передо мной, вы уже мне оставляете узкую нишу специалиста по тем или иным вопросам. Так нельзя ставить вопрос, безусловно. Действительно, одно из, пожалуй, только сейчас начинающих узнаваться проблем нашей жизни, является проблема того, что очень многие люди, годами ходящие в храм, молящиеся, постящиеся, даже причащающиеся и исповедующиеся, не ведут никакой религиозной жизни, не имеют никакой религиозной жизни, не имеют религиозных потребностей. Вы знаете, я обращусь к совершенно далекому и от церкви и от христианства писателю, к Эрнесту Хемингуэю, который как-то сказал: «христианами нас делает поражение». Действительно, когда человек в своей жизни вдруг сознает свою немощь, свое несовершенство, когда он в то же время не хочет мириться с ним. Хочет стать лучше, подняться над самим собой, он и начинает задумываться о Христе. Ведь толпы, ходившие за Христом во время его земной жизни, ведь тоже, как и сейчас, кричали ему: дай, дай здоровья, богатства, благополучия». И только очень не многие шли за ним бескорыстно, пытаясь преобразиться нравственно, преобразиться духовно. Так вот, к сожалению, для большинства христиан во все времена подобного рода мотивация не была свойственна.
РР: Я правильно понимаю, что христианство – это не религия большинства?
ГМ: Безусловно, вот отсюда и такая исторически кажущаяся безысходной перспектива христианства. Приход Антихриста и Страшный Суд. Действительно, найдет ли Христос веру на Земле, когда придет во второй раз? И поэтому нынешнее положение вещей на самом деле проясняет некоторые, очень серьезные проблемы, которые веками христианство не видело. Обратим внимание, что секуляризация в Европе возникло именно тогда, когда общество европейское научилось множество повседневных потребностей людей удовлетворять человеческими средствами. Больных лечили врачи, а не надо было совершать молебны во здравие. Исчезли эпидемии, исчезли войны, исчезли социальные противоречия. Человек научился обустраивать свою земную жизнь земными средствами. И подавляющему большинству бог стал не нужен, потому что о Боге вспоминали веками тогда, когда не разрешались их земные нужды. Большинству людей христианский Бог, как и Бог языческий нужен для того, чтобы обустроиться на этой земле. И сейчас, в западном обществе, в церкви остаются не многие. Но часто именно те, кому Бог нужен сам по себе. Я думаю, что по мере того, как наше общество будет приобщаться к материальному благоденствию, если цены на нефть не упадут. У нас тоже постепенно христиан будет становиться практикующих все меньше и меньше. И это нормально. Нормально, хотя и по своему, трагично. Такова несовершенная человеческая природа.
РР: И последний вопрос, Отец Георгий, скажите, пожалуйста, почему хорошо быть Православным?
ГМ: Да, вопрос действительно сложный, так скажем, противоречивый. Вообще, должен вам сказать, что чем больше проходит времени, тем реже мне хочется употреблять слово православие. Потому что у нас очень часто за этим словом, по существу, скрывается что-то очень далекое от Христа. Я предпочитаю говорить, прежде всего, о Христианстве. У нас даже есть, на нашем постсоветском пространстве православный атеист – президент Лукашенко. Православные сейчас какие только не появляются, в каком только странном обличье. Православные врачи, православные животноводы. Сейчас много разных существует православных. Что это такое, никто не знает. Но это ярлык, у одних вызывающий расположение и доверие, у других, заведомое неприятие. А между тем, мы призваны все быть учениками Христа. Теперь возникает вопрос, а хорошо ли быть христианином, легко ли быть христианином? Естественно трудно, потому что Христос, призывая к себе своих учеников, предложил им только тот жизненный путь, который прошел сам. Это был путь крестный. Да, не всегда, к счастью, наверное, путь христианина завершается распятием на кресте. Но то, что это путь Голгофский, путь, исполненный испытаний, страданий, прежде всего связанных от желания преодолеть самого себя. Не идти на поводу у собственных страстей и немощей, а преодолевать их. Это путь действительно крестный. Поэтому христианином быть трудно. Православным быть очень легко: постись, молись и слушай радио Радонеж.
РР: Но, когда мы это покажем, вас обязательно обвинят в экуменизме…
ГМ: Я служитель церкви Христовой. Церкви, которую основал Христос. И нет ничего выше для христианина, чем служение Христу. Что же касается православия или протестантизма или католицизма, то все это продукты человеческих немощей, пытающихся утвердить себя в церкви. Для меня, например, совершенно очевидно, что подлинный христианин, он и будет православным христианином. А вот будет ли так называемый атрибутивно подлинный православный, как говорит отец Андрей Кураев, профессиональный православный, христианином, это еще вопрос. Православным быть даже очень легко в этом мире. Смени внешнюю атрибутику одежды, круг чтения, меню своего собственного стола. И ты уже ощущаешь себя человеком, приобщившимся к новой жизни. А это не правда. Если ты хочешь быть христианином, то ты должен действительно внутри попытаться изменить самого себя. А это не разовая акция, это дело всей жизни. Но, приведу цитату не очень благочестивого русского православного христианина Петра Яковлевича Чаадаева: христианином можно быть одним образом - это быть им вполне. И это, действительно, трудная задача, но в решении ее человек и обретает самого себя таким, каким его изначально создал Бог - устремленным к божественному совершенству.
РР: До свидания, Отец Георгий, спасибо за содержательную беседу.
Обсуждение ( 0 ) Посмотреть все