Илья Стогов: Самая читающая аудитория сегодня - домохозяйки

Писатель и журналист Илья Стогов – знаковая фигура для современной литературы,  лауреат многочисленных премий ("Писатель года", "Человек года", "Человек книги"), чьи книги переведены на многие языки.  После выхода в свет его, наверное, самого знаменитого романа  «Мачо не плачут»,  газета «Коммерсант» объявила автора создателем нового жанра «мужской литературы».  О своем отношении к «новому жанру», о современной литературе, о том, почему он считает Советский союз государством писателей, а себя писателем не считает  он рассказал каналу Piter.tv   

Вас считают основателем жанра «мужской литературы» как вы к этому относитесь?

Сформулировать, что такое мужская литература я не возьмусь. У газеты «Коммерсант» были какие-то свои соображения. Большинство здесь присутствующих – молоды, и это прекрасно. С другой стороны есть свои минусы - вы с трудом можете представить себе ситуацию середины 90-х годов. Т.е. у меня первая книжка вышла году в 97-м наверное. И я получил авторский экземпляр и пошел к каким-то там приятелям. А потом мы пошли к другим приятелям, а потом к третьим – в результате мы в какой-то сквот пытались попасть. Там говорят – ну ладно, мы вас то знаем, а это кто такой? – А это писатель.  И все такие - Во дает! Ну т.е. нормальные люди – один драг-диллер, ну приличным каким-то бизнесом занимаются, а этот – писатель! И это правда, вот такая ситуация была. Я как-то после распада Советского союза смотрел передачу «Что? Где? Когда?». И вдруг там показывают такое чудо-чудное. Тетка такая с большим декольте и написано – писательница. Я аж с дивана подпрыгнул. Я уже не видел лет 5 никаких писателей. Их не было. То есть предыдущая система со своим «Союзом писателей», с издательствами из сложных аббревиатур она ушла, а новой еще не было. И вот это первое появление Александры Марининой на экране для меня просто было таким водоразделом эпох. И появились в основном тетки, а дядьки не появились, а тут вдруг хоп и вот такой я. Вот газета «Коммерсант» и сочла, что это мужская литература. Я не знаю что они имеют в виду.

Какова, по-вашему, роль литературы в обществе в наши дни?

В большинстве случаем, когда мы говорим слово литература, мы вкладываем туда совершенно не то семантическое значение, которое у этого слова существует. Обычно имеется в виду, такой вот толстый «роман романыч».  Открою я его, свечу запалю и давай в объятьях сладостных романа пребывать.  Ну т.е. литература обычно имеется в виду, что это роман. Человек, который пишет документальную прозу, его редко называют писателем.  У нас документальная проза это вообще такая падчерица. У меня несколько лет назад жена уезжала на юг с детьми и я думал – она уезжает, я снова впаду в депрессию и по деткам буду скучать. Вдруг у меня звонит телефон: «Это американский журналист, собираюсь делать о вас передачу, моя фамилия – Шит». Я думаю, «О! уже неплохо складывается, жена уехала, вот найду себе развлечение, буду с ним по барам болтаться. Он делал про меня радиопередачу, но книжек моих не читал, и вдруг выяснилось по ходу, что я в основном пишу нехудожественную прозу. И он говорит – Так ты нонфикшн пишешь? Так ты, наверное, богатый парень!  Я говорю – а почему ты так думаешь? А он говорит – у меня есть один знакомый парень в Америке, он написал книжку о последствиях ядерных бомбардировок в Югославии и заработал на этом полмиллиона долларов. А продажная судьба подобной книжки в нашей стране равна даже не нулю, а каким-то отрицательным величинам. У нас будет продано  3 экземпляра – ее никто не купит!  У нас другое отношение. Когда мы говорим  книжка, то мы имеем в виду ну Толстого. Чем хорош Шолохов, на сегодняшний день ничем не хорош, но это толстая книжка, такая нобелевская. В англо-саксонских странах совершенно иначе  к этому относятся. Когда Моника Левински говорит, что она напишет книжку вряд ли она имеет в виду, что она что-то как Шолохов напишет. Там о других материях идет речь.

Когда русский приходит в русский книжный магазин, он ищет там вечности..

Когда русский приходит в русский магазин, он ищет там вечности. А ее там нет, она там не водится. В результате покупатель хочет купить то, чего там нет, а продавец удивляется почему у нас ничего не покупают. Т.е. литература, особенно русская литература – это всегда был канал общения верхов общества с теми, кого они себе представляли под низами общества. В советской литературе это очень четко видно. Это иллюзия, что все эти сталинские репрессии выкосили интеллигенцию. Кроме Бабеля мне трудно вспомнить кого-то, кто пострадал от репрессивной машины. По одной простой причине - Советский союз был государством писателей. Он был создан… Собственно, кто по основной профессии наш сегодняшний президент. Юрист. Если его выгонят, то он запросто устроится в какую-нибудь адвокатскую контору или юристом в Газпром. А кто были по основной профессии все наши большевистские вожди? Они были журналисты. И когда им говорили – Ну ка вон в Швейцарию! Они не растерялись – статью в «Искру» написал – гонорар получил. Люди, стоявшие во главе Советского союза они очень хорошо – ну на первых порах – они очень хорошо разбирались в литературе, они понимали огромную мобилизующую роль этой машины. И литература была такая же.

У нас в городе немного найдется памятников художникам. Вот где у нас памятники художникам, памятников композиторам. Вот два-три я могу вспомнить. Но вот памятников писателям – вообще не проблема. Мы все готовы дюжинами их называть. А почему? По очевидной причине. Для того, чтобы власть чувствовала себя комфортнее…Потому что писатель -  это передовой боец идеологического фронта. Поэтому с советских времен мы получили вот такую литературоцентричность.  Не надо кривить душой, я не о том говорю, что все они были предатели или продажные. Нет. Человек пишет и этим запечатлевает эпоху.  А эпоха такая, что власть тоже себя в этих условиях неплохо чувствует.

Является ли кто-то из современных писателей «совестью нации»?

Наверное, Достоевский был совестью своей эпохи. Совестью моей эпохи, наверное, он не является.  Является ли ей кто-то из ныне живущих писателей? Я вот только что вручал поэтическую премию поэту. И я рассказал об этом и меня спрашивали – А кто победил? И у меня не было ответа на этот вопрос. Потому что вот кто из вас знает хоть одного, ну ладно двух современных поэтов.  Двух знаете?! Мне хочется снять кепку, но я забыл побрить голову.

Берем 5 лауреатов премии «Национальный бестселлер» и одну девушку, читающую прогноз погоды. Рейтинг девушки в десять тысяч раз выше, чем у них у всех пятерых вместе взятых.

Я не верю в эволюцию, я не верю в деградацию

Я знаете «Пастернака не читал» перефразируя известное выражение. Зато читал книгу одного неглупого автора, в которой говорится о том, что никогда и ничего нет нового под солнцем. И восходит солнце и заходит солнце и река течет в море, а море все не переполняется. Я не верю в эволюцию, с другой стороны я не верю в деградацию. Я верю в то, что как оно всегда было, так оно и останется.  Смотрим на ситуацию 30 лет назад. Там где я жил, Пастернака тоже никто не читал. Молодежь не то что шляпу не снимала, а  ждала последнего урока, чтобы намотать солдатский ремень себе не кулак и идти драться с соседней улицей. Потому что эти поганцы наших пацанов вчера отлупили, а сегодня мы их отлупим.  Улица стала мирной – я туда ездил, может быть благодаря тому, что там на газонах перед подъездами большие плантации конопли выросли. Может быть, поэтому они стали миролюбивыми – улыбаются, хихикают и ни с кем не дерутся.  

Уверены ли вы в том, что знаете, как устроен мир. Не отвечайте мне. Потому что не в этом суть вопроса. Вы прочитали об этом. Вы знаете об этом из какого источника. Ведь я же вам не свою позицию буду излагать, а вы мне не свою. Между вами и реальностью всегда стоит посредник.

Самая читающая аудитория сегодня – домохозяйки

Я открою вам секрет Полишинеля.  Домохозяйки - это люди, у которых, во-первых есть деньги.. потому что глупо для пенсионеров заводить книжную серию. Во-первых, они не очень много читают, во-вторых, выбирая между лекарством и книжкой, они выберут лекарство. Домохозяйки – это довольно еще молодые тетеньки, они еще на лекарства не тратятся и у них есть время.  Не случайно, у всех этих Мариных,  Донцовых – огромные тиражи.  А кто является вторым самым читающим слоем – охранники. Это люди, которым нечего делать. Телевизор нельзя смотреть на работе – накажут. Поэтому они сидят и читают.  Как это отражается на прилавке книжных магазинов?  Это отражается появлением там серии «Обожжённые зоной».  Или проект «Слепой».  Гигантские тиражи…

Я никогда не говорил, что я писатель  

Вот слово творчество, какая-то философская цель – это не про меня. Я говорю на другом языке.  У каждого, человека, наверное, есть в жизни какой-то свой спорт. Вот кто-то может сказать: А я зарабатываю мало, зато я могу шкаф-купе за 10 минут собрать. А я полдня на это потратил, к вечеру у меня руки отвалились.  А другой он рыбак хороший: один бросок спиннинга – один лещ.

Вот мой спорт, то, что меня больше всего в жизни интересовало.  Так интересовало, что даже больше, чем девушки в детстве. Меня все время интересовало понять, как это устроено.  То есть вот взять будильник мира и раскрутить его на шестеренки и понять, как это устроено. К сожалению, за этот спорт не положены денежные вознаграждения. Мне не платят зарплату за то, что я широко-распахнутыми глазами смотрю вокруг, увы. Поэтому я готов согласиться на то, чтобы делится своими выводами с теми, кому это интересно. Я работал, наверное, во всех медиа, которые только существуют. Я даже был редактором интернет-тв канала. Меня никогда не интересовало получить литературную премию, более того, я знаю, что таким парням как я ее и не дают, но зато мне было интересно первому в бинокль увидеть – а я понял! и застрелить эту дичь.  Все только собирались понять, а я догадался! И эту теорему Ферма я все-таки как-то доказал!