Место встречи - Невский, 70. Пятая информационная революция.

 Гостем журналистского клуба "Место встречи - Невский, 70. Старые и новые СМИ Петербурга" 26 февраля стал заместитель главного редактора ИА Regnum Игорь Павловский. Тема беседы: "Пятая информационная революция: что ждет интернет-СМИ".

Ведет встречу арт-директор Дома журналиста Ирина Иванова, гость - заместитель главного редактора ИА Regnum Игорь Павловский. 

Иванова: Надеюсь, что те, кто смотрят нас на сайте «Питер-ТВ» будут также включены в обсуждаемую тему, потому что тема сегодня очень интересная и звучит она как «Пятая информационная революция. Что ждет интернет-СМИ. И тему эту заявил наш сегодняшний гость - заместитель главного редактора информационного агентства «Регнум» Игорь Павловский. Добрый вечер!

Павловский: Добрый…

Иванова: Игорь, поскольку наша программа позиционировалась изначально как некая инвентаризация средств массовой информации, которые сегодня работают в медиа пространстве Петербурга, давай начнем с того, что такое агентство «Регнум», когда оно появилось, и как долго оно работает в Петербурге.

Павловский: Ну, появилось оно давно, аж в 2001-м году. Хотя, наверное, не совсем правильно с 2001-го года вести историю. История все же с 1999-го, тогда не было информационного агентства «Регнум», была система региональных агентств, которые на единый общий сайт поставляли свои новости. А в 2001-м году, в августе месяце было создано информационное агентство «Регнум» в том виде, в котором оно и сейчас. Так что в прошлом году нам было 15 лет, учитывая, что мы частное информационное агентство, не государственное, я считаю, это рекорд для страны продержаться столько времени. Что будет дальше - посмотрим…

Иванова: Скажи, пожалуйста, вы сразу возникли как интернет-СМИ?

Павловский: Да, исключительно, никаких печатных СМИ не было, слава богу, в эту сторону мы никогда не колебались, не пытались издавать печатные издания. А в Петербурге было агентство, я уже даже не вспомню, то ли Ньюс СПб, то ли СПБ Ньюс, название, которое было отдельно зарегистрировано в Петербурге, и оно вошло в систему «Регнума» тогда же в 2001-м или 2002-м году.

Иванова: Ну вот, не все знают «Регнум». Все знают ТАСС, Интерфакс, прости, Росбалт, они как-то больше на слуху. Действительно, в медиа пространстве нужно, чтобы было так много разных информационных агентств?

Павловский: (смеется) Смотря куда вы приедете… Если вы приедете в Молдавию, вам скажут, что не слышали про Росбалт, но скажут про «Регнум». Если приедете в другой субъект российской федерации…

Иванова: Прости…

Павловский: Нет, я просто говорю, что в Петербурге понятно, Фонтанка  - номер один. Я был недавно в одном месте, и, когда посмотрели, что заместитель главного редактора, первый вопрос был: «Вы из Фонтанки»? Я говорю: «Почему?». «А мы просто ничего другого не знаем». Это нормально, это Петербург… Вот. Зачем много информационных агентств? Так сложилось исторически, что информационные агентства крупные государственные изначально имели четкое распределение ролей. ТАСС, он в общем и целом работал больше на страну, хотя давал и зарубежную информацию. Агентство печати Новости работало на зарубеж. А с приходом Интерфакса, он просто появился позже, в 90-е годы… Интерфакс, когда образовался, старался специализироваться на экономической информации. Когда появился интернет и возможности вещать в сети, вот, в общем был бум, всплеск информационных агентств, которые создавались буквально чуть ли не каждый год по десятку. Сейчас мы имеет обратную ситуацию, потихонечку умирание информационных агентств, особенно, агентств, которые про все пишут. Их становится с каждым годом наоборот меньше и меньше. И, наверное, это правильный процесс.

Иванова: То есть правильно ли я поняла, если мы говорим в целом о медиа пространстве, то в идеале, каждое информационное агентство имеет свою специализацию?

Павловский: Ну, сложно загнать в какую-либо специализацию ТАСС или РИА «Новости», потому что они про все. В свое время было агентство АКМ  - «Кирилл и Мефодий», которые специализировались на одной тематике, по-моему, сейчас их нет. РБК старается финансовую сторону… Поэтому я б не говорил, что все агентства специализируются именно на узкой тематике, даже если нас, «Регнум», посмотреть… Наверное, можно сказать, что мы пишем про общественно-политическое, в большинстве общественно-политическое агентство и агентство, которое освещает страны ближнего зарубежья. Специализация все-таки есть в этом плане…

Иванова: То есть вы работаете с МИДом?

Павловский: Да.

Иванова: И как вам с МИДом работается?

Павловский: Мы подаем на них в суд, они суд проигрывают. Мы с ними… их периодически покусываем, они  - нас. Жизнь прекрасно идет.

Иванова: А почему вы подаете на них в суд?

Павловский: Ну, потому что представители, официальный представитель МИДа, привела некорректную информацию, что на нашем сайте упоминались слова «недогосударство», «недонарод». Я не знаю, кто готовил эту информацию, это уже не наша тема. Но мы подали в суд, она отозвала, сказала, что слова ее были неправильно истолкованы. Мы отозвали свои претензии. Ну что делать? Нормальная рабочая атмосфера.

Иванова: Ну вот, тем не менее тема не про то, как много информационных агентств прекрасных и разных, которые чудесно работают на рынке Санкт-Петербурга и страны в целом, выбирают специализации и обеспечивают всех информацией по разным направлениям. А тему ты заявил, как «Пятая информационная революция». Вот, я честно говоря, пыталась посчитать, какая была первая, какая вторая, и, честно говоря, ничего светлого мне в голову не пришло, поэтому Игорь давай объясняй всем собравшимся, что ты имел в виду. (смеется) Какая была первая информационная революция, когда вторая, и как мы дожили до нынешней пятой?

Павловский: Классически считается, что первая – изобретение письменности, вторая, соответственно, книгопечатная, первая библия Гуттенберга, третья информационная революция – телеграф, телефон, возможность быстро передавать информацию на большие дистанции, четвертая информационная революция - появление сети интернет. И почему «пятая» назвал? На самом деле, пятой информационной революции как таковой нету, потому что все мы считаем, что четвертая случилась, и мы на ней остановились. На самом деле, я давно уже говорю, что сам интернет прибавил скорости передачи информации, если хотите, это была четыре+ революция. Если телеграф, телефон дали возможность передавать информацию, то она стала быстрее. Почему я говорю про пятую информационную революцию. С появлением социальных сетей, агрегаторов, появилась очень интересная штука, поменялся сам способ передачи информации. Если раньше до появления социальных сетей и появления генераторов, я лез в интернет и шел на сайт. То есть мое действие в принципе ничем не отличалось от похода к почтовому ящику. Только до почтового ящика нужно было дойти, чтобы вытащить газету, а здесь я забивал строчку на сайте и смотрел, что пишет «Коммерсант», ну желательно весь. То есть принцип оставался тот же самый: первая страница, сноски, колонки и так далее. Что произошло с соцсетями? Способ передачи поменялся в корне. Ключевым в передаче информации стал, если хотите, мой читатель. Сейчас очень сильно зависит от того, понравилась моя статья читателю или нет. Репост в сети Фейсбук хотя бы одного читателя с аудиторией в 1000 человек приносит дополнительно 30-40 просмотров. То есть все. Если раньше мне понравилась статья в газете «Коммерсант», то скольким людям я ее приду покажу? Ну 5-6 человек, ну 10, 11-й меня пошлет куда подальше. То здесь я ставлю репост, и даже не задумываюсь. То есть за счет того, что поменялась коммуникационная модель, мы оказались совершенно в другой ситуации. Начиная с того, что само понятие титульная страница, первый лист сайта перестала существовать как тема, куда завлекается читатель. То есть всегда было понятие передовица…

Иванова: Да.

Павловский: То есть мы открывали газету «Известия», основная статья - центральная. То сейчас абсолютно неважно, что находится на первой странице сайта. Если есть хороший материал, который дальше репостится по сетям, или там хорошо проиндексирован в поисковиках, то в дебрях он наберет гораздо больше, чем на первой странице. То есть к чему все говорю? Количество людей, зашедших на ваши первые страницы, кратно меньше попадающих к вам на сайт из поисковиков.

Иванова: И все равно хочется спросить, что стоит на главной странице агентства «Регнум» сегодня?

Павловский: Ну, мы ставим ... А, сегодня? С одной стороны, там информация из регионов по-прежнему, с другой стороны, международная информация, соответственно отклики на темы дня, которые происходят. Иногда мы ставим свои темы, которые мы считаем для нас важными. Нужно понимать, еще раз повторю, что аудитория, которая заходит на сайт напрямую, это, ну, наверное, процентов 20, от нашей ежедневной аудитории. А может быть, даже еще и меньше, на сегодняшний момент. Поэтому, если статья не хорошо подана, продана для читателей в сети, то фактически она и не получит ту аудиторию, в которую метит.

Иванова: То есть смотри: твоя пятая информационная революция, пока она твоя, потому что мы еще не согласились с тем, что она наступила и пришла, она касается главным образом способа передачи информации…

Павловский: Не только, есть еще один момент, а именно, мы всегда были посредниками в передаче… СМИ всегда выступали посредниками в передаче информации, то есть мы были некой такой хорошей составляющей. Нужно власти что-то сказать, она говорит СМИ, а СМИ это все тиражируют людям. С появлением Твиттера, с появлением Фейсбука, необходимость в нас, как в таком хорошем передатчике исчезла. Посмотрите на казус Трампа, который, минуя все СМИ, совершенно спокойно выстраивал свою избирательную кампанию. Твиттер, прошу прощения, Инстаграм господина Кадырова, до тех пор, пока его не закрыли, имел более 4 млн подписчиков. Это примерно в 4,5 раза больше, чем вся совокупная аудитория Чечни, аудитория СМИ Чечни. И есть еще одна штука, мы СМИ, интернет-СМИ в первую очередь, про печатные сейчас не говорю, находимся в той же ситуации, как и туристические фирмы в свое время. Помните, были туристические фирмы, которые организовывали нам досуг. Потом пришел booking.com, и они стали не нужны, потому что я могу все сам спланировать. Пришел Убер, и мне в общем сейчас по барабану, или Яндекс.Такси, мне по барабану, куда я звоню и заказываю. На телефоне нажимаю кнопочку, а какой таксопарк будет выполнять заказ мне без разницы. Мы, СМИ, проходим сейчас ту же ситуацию, которую прошли раньше туристические фирмы. Мы как передатчик информации перестали быть нужны. Создана платформа, которая прекрасно работает без нас, коммуницирует без нас. Твиттер Полтавченко никто не обгонит по скорости. Ни одно средство массовой информации. Ни Интерфакс, ни ТАСС, ни так далее, он будет первым. Поэтому, когда мы говорим, вот СМИ же оперативные. Гораздо менее оперативные, чем популярные люди, у которых есть страничка В Контакте, мы всегда будем вторые. А если я подписан на миллион подписчиков, то в общем, зачем мне средство массовой информации? Я понимаю, что уже долго говорю (смеется).

Иванова: (смеется)

Павловский: Но еще одна краткая штука. Меняется рекламная модель. Вот что происходит на данный момент. Потому что я… Давайте представим, я являюсь рекламодателем. Я прихожу в СМИ, и вы мне говорите: «Нас примерно читает такая-то аудитория, такое-то количество людей». И я вам верю на слово, ну или там смотрю данные либо опросы, и заказываю вам рекламу. Зачем мне сейчас это делать, если я в Фейсбуке легко могу просчитать свою аудиторию? Зачем мне СМИ, если в Фейсбуке я четко просчитываю, что мне нужно, кто мне нужен, возраст, социальное положение, чем человек интересуется и так далее. А поскольку любят еще в социальных сетях аватарки себе менять, дурацкие тестики всякие ставить… Когда вы заходите через эти программки, вы видите, вам пишут: «Можно мы получим доступ к вашей странице?». То есть таким образом о вас собирается полная база: активность в течение дня, как вы ходите, это все продается совершенно спокойно рекламодателям. Таким образом, когда мы говорим, что рекламный рынок сокращается, - нет. Он просто уходит по-другому. То есть СМИ как объект для приложения усилий рекламодателя перестает быть интересным. Зачем? Если тут не просчитано, а тут гарантированное количество. То же самое, кстати, с Яндекс.Поиском. Если я грамотно пользуюсь Директом, я себе в Яндексе совершенно спокойно могу четко запрограммировать, какая аудитория мне нужна, и кто меня увидит. Вот так.

Иванова: Ну, я не знаю, что кричать: «Ужас, ужас, ужас» или «Что делать?  Что делать? Что делать?». Но при этом, понятно, что СМИ живут. И в интернете развиваются, и печатные в интернет уходят. И поиски создания модели интернет-телевидения продолжаются и не заканчиваются. И радио в интернете проявляется. Понимаешь, если бы ты был 100% прав, никто бы этого уже не делал. Люди бы просто создавали странички в Фейсбуке и В Контакте, и, наверное, мы все были бы без работы.

Павловский: (смеется). Нет, дело в том, что создать страничку в Фейсбуке… Опять-таки пример с Кадыровым очень показателен. Ну, создал он в Инстаграмме свой аккаунт, дяденька – раз – и отрубил его. 4 миллионов подписчиков у него в один прекрасный момент нет. Поэтому, если мы говорим, я, наверное, немножко сгустил краски. Первая вещь, конечно, платформы, которые позволяют нам получить большое количество читателей – это не те платформы, которыми мы рулим. То есть завтра совершенно спокойно Фейсбук, и такие случаи уже сколько раз были, решит не показывать по каким-либо причинам, политическим или экономическим, нашу информацию. И вы не увидите ее. В Контакте -  чуть менее агрессивная среда в плане модерации, но тем не менее, такие тоже вещи бывают. Я больше могу сказать, Фейсбук очень четко ограничивает определенное количество показов, доходит до определенной границы, а дальше он перестает показывать вашу информацию другим пользователям, считая, что вы должны с ним поделиться денежкой. Поэтому, отвечая на первый вопрос, нужна ли собственная страница? Да, к сожалению, на сегодняшний момент нужна, поскольку других механизмов сохранения информации, которая у вас есть на сегодняшний момент, нету. Это раз. Два, что касается «появляются новые», так и умирают каждый день. Вы посмотрите какое большое количество. То, что печатные СМИ переходят в интернет, ну, я всегда говорю, если печатное СМИ не решило перейти в интернет, то лучше не надо. Уже поздно. Уже не надо пытаться прыгать и вскакивать в последний вагон уходящего поезда, и что-то из этого делать. Потому что, когда мы говорили, про информационную революцию, есть еще одна интересная черта. Что не плохо, что хорошо. Начинает расти специализация, я как пользователь интернета, как потребитель контента, начинаю очень придирчиво относится к тому, что пишут в сети. Я не пойду на ресурс Х читать обо всем, о телефоне айфон, о Лилии Ахеджаковой, не знаю, что еще, о Трампе. Я не пойду, потому что у меня, как у типичного пользователя сети, есть четкий подбор сайтов, где я доверяю информации. Например, про мобильный телефон я пойду читать в одно место, про политику пойду читать в другое место, соответственно, если мне нужно прочитать про новинки кино, я иду читаю на сайт «Кино». А новое средство коммуникации в виде Телеграмма, вообще облегчило способ доставки информации до самых минимальных вещей, мне не надо никуда ходить, мне в телефон все приходит. Достаточно достать и посмотреть, что из этого получается. Но, еще раз повторю, если газета… Часто говоря, мы разговаривали с коллегами, в том числе из региональной прессы, я говорю: «Вы, когда перейдете в интернет, вы про что будете писать?» «Мы будем писать про все». Ну вот не надо писать про все! Про все – это тупиковый путь развития, в никуда. В общем никто вас читать не будет. Козьма Прутков же говорил: «Узкий специалист подобен флюсу». Надо быть, как флюс. 

Иванова: (смеется)

Павловский: Если есть специализация у тебя, и ты на ней специализируешься с гораздо большим шансом, что тебя прочтут. И на самом деле, хотя я говорю, все «ужас, ужас, ужас, все плохо-плохо-плохо», я искренне считаю, что хороший качественный грамотный составленный текст найдет своего читателя.

Иванова: У меня есть еще вопрос… Но у нас в зале, есть еще как минимум два интернет-редактора, а может быть, есть еще люди, которые работают непосредственно в сети интернет, я бы хотела, чтобы высказались люди, которые профессиональное СМИ делают именно в интернете. Представьтесь, пожалуйста…

Гость в зале: Главный редактор портала Питер.ТВ Станислав Бутенко. В принципе, со всем я абсолютно согласен, это видно глазами. Недавно мы были на лекции Германа Грефа, он то же самое, слово в слово, говорил про пятую революцию в экономике. Он приводил в пример Убер и говорил: «Вот, старая модель не работает». СМИ - похожая история. Но хочется не то, чтобы кейса, но какого-то примера с вашей стороны. Все мы попали в эти условия, они новые для всех, и для молодых авторов, и для опытных. Что делать СМИ, на примере «Регнума», да, как под эту модель подстроится не только для того, чтобы трафик себе забрать, но, и чтобы контент был при этом качественный?  Как вы делаете это?

Иванова: Спасибо, хороший вопрос.

Павловский: Слушайте, на самом деле вот с трафиком, спасибо, что задали этот вопрос. Потому что мы, когда появился Яндекс, агрегация Яндекс в первую очередь, мы все подсели на эту шикарную Яндекс агрегацию. Казалось, как все замечательно. Да, мы публикуем, попадаем в список Яндекс.Новостей, тысяча минимум нам гарантирована, если хорошо попали, 50-60 не заморачиваясь…

Иванова: Так, я….

Павловский: Извините (смеется)

Иванова: Теперь для тех, кто не живет в интернете 24 часа в сутки, а может быть, среди наших зрителей в интернете такие люди есть, да? Яндекс агрегация – это агрегатор, который…

Павловский: В поисковой системе… Не так давно я давал интервью в одном издании, и сказал фразу, которую они начали цитировать, что Яндекс.Новости заменили зомбоящик. Такая была хлесткая фраза, но это плюс-минус правда. Когда вы заходите на первую страницу Яндекса, вы видите наверху Топ-5 новостей. Основная масса потребителей интернета, которые заходят через Яндекс, то, что происходит в стране, новостная картинка формируется именно этим Топ-5 Яндекса. Значит, что сделал Яндекс? Он дал пользователю… Вот опять-таки, когда мы говорим платформенная вещь. Он создал платформу для потребления информации, не надо вбивать в поиск и искать, что произошло за сегодняшний день, картинка тебе уже создана. Но Яндекс поступил следующим образом, он не пишет сам новости, он агрегирует из разных источников, вытаскивая сюда…

Иванова: То есть он может вытащить из «Регнума», из ТАССа…

Павловский: Абсолютно, неважно…

Иванова: С Первого канала, откуда угодно…

Павловский: Откуда угодно, в теории, на практике там все сложнее, сейчас не будем вдаваться. Любое СМИ, которое зарегистрировано в Яндекс.Новости, а это простой механизм, туда все могут быть включены. Неважно, я создал сайт, у которого 500 посетителей, я написал, и теоретически могу попасть – вот будет Первый канал, а следом мой, я не знаю, «Двор.ру», условно говоря, сайт. Это можно сделать. Но что получилось? Получилась обратная сторона... А, да, и вся эта многомиллионная аудитория Яндекса идет на эту ленту и, соответственно, дальше расходится по сайтам, кликает. Что получилось? Мы с вами получили очень интересную штуку, мы стали заложниками этой машины. То есть этот легкий путь получения читателей. На сегодняшний момент у нас конфликт с Яндексом, ну, мы такое конфликтное агентство, периодически с кем-то воюем. Вот. На сегодняшний момент конфликт с Яндексом.

Иванова: Это уже ответ на вопрос, что вы делаете. В частности, воюете с Яндексом.

Павловский: (смеется) Так вот, и как только нас убрали из индексации новостей, наш трафик упал примерно процентов на 35-40. Моментально. Сразу в один прекрасный момент. Просто просел. И подняться мы дальше не можем. И поскольку изначально было рассчитано, что мы набираем народ оттуда, для нас это большая проблема. Выхода в этом, на самом деле, крайне мало. Вот тупиковая ситуация. В первую очередь понятно, что мы создаем свой уникальный контент, который может быть интересен не в повестке дня. Авторские статьи, в первую очередь, с очень ярким выраженным взглядом, есть, например, по Кавказу, по Польше ряд людей, сейчас приграничное пространство. Есть тематика, которую мы ведем, транспортно-транзитная тематика, например, в нашем СМИ. Опять, выходит статья, нет ее нигде в Яндекс новостях, но, благодаря тому, что уже за некоторое время наработано уже о нас виденье, про нас знают, ее растаскивают по персональным ресурсам. Я могу рассказать, она без Яндекс.Новостей за 2 дня 40 тысяч совершенно спокойно набрала. То есть так легко, это перепечатки, распечатки и так далее. Но, в первую очередь, если отвечать кратко на этот вопрос, чем можно победить Яндекс машину, это создание регионального контента, который не похож ни на что. Мой товарищ, Юрий Строфилов, который тоже занимается средством массовой информации, очень четко сформулировал. Четко, внятно историю. «Написали вы хорошо, кратко, внятно, доступно, считайте, что вас прочли. Не написали – все, в пустую ушло».

Иванова: Спасибо, у нас есть еще редактор интернет-сайта, сайта Союза журналистов Санкт-Петербурга и Ленинградской области, Светлана Дмитриева. Мне бы тоже хотелось услышать, Света, ваше мнение и ваш комментарий. Игорь много чего интересного говорит, наверное, вы какой-то поток сознания…

Дмитриева: (не слышно), что даже трудно сформулировать вопрос…

Иванова: Не обязательно вопрос.

Дмитриева: Я безусловно полностью согласна со всем сказанным. На самом деле, Фейсбук уже сейчас поменял механизмы показа новостей, которые коснулись в первую очередь СМИ. Может быть вы пару слов об этом скажете? Вы уже отреагировали на эти изменения? Упал у вас трафик из-за этого? И как вы собираетесь приспосабливаться? Я читала, извините, такую версию, что сейчас нужно будет развивать не страницы-группы СМИ в сети, а индивидуальные – я редактор СМИ, я репощу свои новости, и вот тогда я попадаю в ленту… А СМИ нет.

Павловский: Есть такое… На самом деле, это опять по поводу того, что мы говорили о смене правил игры. Мы, к сожалению, не рулим этим механизмом, и люди меняют правила за нас. Яндекс поменял правила без нас, с определенным показом новостей, Фейсбук меняет правила, а мы вынуждены под это дело подстраиваться. Но что я могу сказать? На самом деле, если брать аудиторию Фейсбука, то не смотря на то, что мы интернет-агентство, и мы свято верили, что социальные сети   - это будущее, мы, к сожалению, не сильно работали с Фейсбуком до последнего дня. Когда начали работать, правила резко поменялись. Ну, это нормально, российская традиция такая (смеется). Как ведение отдельных страниц – возможно. Да, возможно все эти вещи делать. Но с другой стороны, смотрите, с Фейсбука… смотря, что у вас за сайт, какое количество людей Фейсбук у вас притягивает. У нас в принципе, это не такой большое количество, и мы достаточно спокойно реагируем, на все эти изменения. Ну переключили и переключили. Мы потеряем не так много на сегодняшний момент. Ну да, у нас главный редактор безумно активен в социальных сетях, он старается соответственно расшаривать как можно больше информации о нашем информационном агентстве. Более того, авторы, которые делают публикации, у них обязательное условие публиковать у себя, ставить такие вещи. Написал статью на Регнум – поставь в Фейсбук, зафиксируй все эти вещи. Ну вот как-то так. Пока таким образом и выживаем.

Иванова: Спасибо. Если есть вопросы, пожалуйста. А у меня… Есть вопросы? Микрофон Юрию Ильичу Светову, будьте добры, а потом - вам.

Светов: Когда вы говорите про отношения с Яндексом или Фейсбуком, я сразу вспоминаю жалобы наших коллег на Роспечать и на почту…

(Смех и аплодисменты)

Светов: Хотелось бы, чтобы Вы про коллег сказали. Вам вообще нужны люди в Регнуме? Просто, когда здесь рассказывали, все говорили, у меня такой-то редактор, такая-то ведущая. Вы пока о том, кто работает в Регнуме ни слова не сказали. Вообще, кто работает? Каких берете людей? Приходит ли молодежь? Об этой стороне можно? И второй вопрос, про конфликты. Вы много активно пишите про Прибалтику, там у вас постоянные войны, вас там объявляют персоной-нон-грата – все агентство, как на этот счет сейчас отношение?

Павловский: Да никак, я не въездной…

Иванова: Сколько уже?

Павловский: Три года, я могу честно сказать, что я в черном списке Шенгена, по причинам, которые никто не объяснил, все объяснения были крайне смешны, но тем не менее я попал под эти жернова, понимая, что это определенная заслуга. Когда меня спрашивают и говорят: «Да, сейчас все в черном списке». Говорю: «А я в числе первых» (смеется). Если возвращаться к Регнуму, как всегда, понятно, что я начал говорить, не очень простая ситуация, мы вынуждены выживать. Те золотые времена развития интернет-агентств, которые были лет 5-6 назад, они к сожалению, проходят, и мы это четко видим. По падению спроса, по падению интереса. Кстати, еще одну интересную штуку не сказал. Когда у студентов спрашивал, где вы прочитали эту информацию, ответ был: «На Яндексе». Да, то есть не фиксируется то, откуда прилетела информация. Или «В Фейсбуке прочитал». Хотя ни Фейсбук, ни Яндекс не занимаются подготовкой статей. Поэтому нас не избежала эта беда, к сожалению, мы проводим определенные сокращения. Вы спрашивали про Прибалтику. Я могу сказать Вам, наверное, честно, что в Прибалтике мы сократили практических всех, несмотря на то, что это всегда было нашим фронтом борьбы, мы всегда ее держали. Более того Прибалтика всегда была самая читаемая, но мы в какой-то момент поняли, что вот в связи с развитием Фейсбука, местных социальных сетей, платформ и так далее, перестало читаться. Местные разборки в Эстонии не интересны в России, а по глобальным вещам мы отрабатываем. Достаточно одного обозревателя, который бы давал определенную информацию. Вот. Поэтому кто работает в Регнуме? Возрастной состав, ну, наверное, от 70 до 20 лет. Наверное, такой разброс. У нас все возрасты есть, абсолютно на разных должностях народ находится. Берем ли мы молодых? Да, берем, очень редко. Я искренне считаю, что, если я сам с человеком работаю, сам понимаю, что он может, тогда он дальше будет продолжать работу в Регнуме. На открытом рынке мы никогда объявлений не делали, и дай бог никогда не будем этого делать. В общем, в Москве поток достаточно большой желающих приходить на практику, в Петербурге тоже приходят. Но, повторюсь еще раз, что обычно… Если говорить, откуда приходят новые люди, то молодые – обычно практиканты. Приходят, работают, смотрят, нравится, начинают включаться, дальше остаются. Ну как-то так.

Иванова: Был еще один вопрос… У главного редактора Питер.ТВ Станислава Бутенко. Пожалуйста.

Бутенко: Хотелось бы сказать, респект Регнуму за людей, которые работают там. В свое время учился, был студентом в Великом Новгороде, у нас лучшие преподаватели на кафедре были Ольга Кустова и Ольга Ларина.

Павловский: Я им передам привет…

Бутенко: Да, просто мы знали студентами, что лучший преподаватель кафедры – это кто? Корреспондент Регнума. Поэтому все мы читали в 2000-х годах Регнум, этот стандарт был. Как раз хочется спросить про людей на местах. Люди на местах, которые работают в странах СНГ, люди на местах, которые работают в российской провинции, в Екатеринбурге, крупных мегаполисах, разные ли перед ними задачи ставятся? Что является мерилом оценки их качества? То есть человек должен уметь делать расследования, быть оперативным? Первый вопрос – какие задачи? Второй вопрос – разнятся ли они в зависимости от места работы? Спасибо.

Павловский: Спасибо. Ну, значит, давайте начнем, наверное, с зарубежья, это самое простое. К сожалению, мы вынуждены были последнее время сокращать сеть. К тому же у нас, если вы следили за нами, не так давно в Белоруссии был судебный процесс над тремя нашими авторами, которые на нас работали. Совершенно, конечно, потрясающий, это отдельная тема, когда мы говорим про журналистскую солидарность, почему-то в этот момент она ни у кого не проснулась. Хотя, если почитать материалы суда, понятно, что людей судят за их мнения и суждения, а ни в коем случае, ни за создание, совершение каких-то противоправных действий. В числе претензий – смешно – могу сказать одному из авторов предъявили, почему вы пишите слово «Белоруссия», а не «Беларусь». Ну, если мы уже до этого дошли… Тут вопрос такой тяжелый. Поэтому… По регионам. Да, люди присутствуют, да, люди есть. Что требуется от людей? Ну, наверное, как и в Российской Федерации, критерий один. Когда я начал говорить про пятую информационную революцию, я не упомянул еще один тезис, что новости, к сожалению, становятся очень кинематографичными. Как бы смешно не было, но из новости должно появиться «кино». Что такое «кино»? Это некая история. Я как читатель, у меня нет времени, я очень хочу работать в узкопрофессиональной среде, чтобы я бросил одну фразу и все все поняли. Да, все, больше ничего не надо. К сожалению, у меня много потребителей, и я вынужден, например, сейчас про регионы. Не так давно была история с Архангельском. Присылают мне новость. Я говорю: «Не ставлю». «Почему?» «Потому что я как читатель не понимаю, что в этой новости». Я уже много раз повторял, что ключевой ответ на вопрос -  новости становится уже не «Что, Где и Как», за это ответили соцсети. Ключевой вопрос становится: «И что?». И что в этой новости, объясните мне, продайте мне ее как редактору, а если продадите мне, значит, продадите и моему читателю. Поэтому если говорить про критерии, то основной критерий – это некая внятная история. Чтобы было понятно. Если в ЖКХ потратили 250 млн – ни о чем не говорит. Объясни почему эти 250 миллионов. Да? Или классическое, губернатор встретился с вице-губернатором. Имеет право только в одном случае, если вице-губернатор не умел ходить, а губернатор подошел, наложил длань, и вице-губернатор встал и пошел. Да! Это можно...

Иванова: (смеется)

Павловский: Во всех остальных случаях объясни, что в этом такого. Продай мне. Вот. А я уже, может быть, буду продавать это читателю. И понятно, что это некий идеал, некий стандарт. Понятно, что мы не везде дотягиваем, понятно, что там, где мы не дотягиваем, люди, к сожалению, уходят. Но я как читатель, всегда бывает смотрю ленту, и открываю, например, Якутию, и понимаю, хорошо работают или плохо, если, первое, мне хочется кликнуть на новость, то есть заголовок. Причем, заголовок желательно… Это вообще отдельный эпизод, можно долго рассказывать про заголовки, потому что в интернет-агентстве 99% - это заголовок. То есть зацепил, кликнули, и это прочитали.  Первое – это заголовок, и второе – если после заголовка я удержал внимание на этой новости, человек, который не разбирается в Якутии. Да, посмотрел, пробежался, прочитал. Поэтому вот – если говорить про критерии…

Иванова: Приведи пример какого-нибудь удачного заголовка, любимого… 

Павловский: Слушайте, их столько было (смеется). Хотя мы смеялись, еще давно, Регнум в Петербурге пережил несколько смен поколений, это, наверное, еще первое поколение Регнума в 2004 году, мы все смеялись, что … Поставили новость, что в петербургском метрополитене закончились жетоны, и она плохо читалась. Мы поставили: «Катастрофа: в петербургском метрополитене закончились жетоны», новость сразу взлетела. И мы смеялись, что можно к любой новости прибавить слово «катастрофа» и она резко пойдет в читаемость. Я вот с ходу не могу придумать, заголовков много было, много удачных. Это же как обычно, когда что-то сделал хорошо и много раз это делал хорошо – не запоминаешь. Если ты один раз это сделал, то, наверное, на всю жизнь запомнил…

Иванова: Хорошо, Юрий Ильич….

Светов: Сегодня у вас на первой странице стоит материал об иконоборцах, о борьбе между иконопоклонниками и противниками икон. Я его с интересом прочитал, меня эта тема интересует, но все-таки, почему ни события, ни даты - вдруг. Или это к церковному какому-то празднику приурочено?

Павловский: Вот сейчас я буду некомпетентным совершенно. Потому что я не знаю, почему он стоит на первой странице. Дело в том, что Регнум еще чем отличается, у нас очень большая сетевая… То есть у нас нет четкого единоначалия. То есть я имею право поставить новость на главную страницу. Имеет право поставить новость на первую страницу еще несколько заместителей главного редактора, исходя из нашего видения. То есть понятно, что, если бы мы были классическое СМИ, наверное, должен быть один одобряющий человек, который принимает это решение. У нас этого нет. Есть плюсы, есть минусы в этом. В такой позиции. Поэтому, почему именно такой материал, и кто из редакторов его ставил, я вам сейчас не скажу. Честно признаюсь. Вот. Но, например, мы стараемся действительно не привязываться к определенной тематике, то есть понятно, как и во всяких СМИ, что-то случилось в Карабахе - мы даем, случилось на Олимпиаде – мы даем, это понятно. Но тем не менее, есть ряд тем, которые мы считаем для себя важными и важными для нашего читателя, которые мы вытаскиваем на первую страницу. Что касается еще темы иконоборчества, мы тоже экспериментируем, мы стараемся расширять аудиторию, щупать новые ниши. Потому что, как и любое СМИ, мы, к сожалению, вот … Когда говорят, газеты умирают, уходят люди, которые привыкли читать газеты, я говорю, что мы долго смеялись над печатными СМИ, а сами оказались в той же ситуации, то есть наша аудитория, которая читает Регнум, тоже смещается в сторону старения, да. И новую аудиторию нам очень тяжело зацепить. Мы вот смеялись, смеялись, а сами оказались в той же ситуации, только у нас лаг чуть побольше, время есть в запасе, в отличии от печатных СМИ.

Иванова: Слушай, меня давно уже мучает вопрос, я думала, может, кто из зала задаст, но не задают. Меня все-таки про эту пятую информационную революцию, новости, агрегаторы и так далее. Вот в самом начале нашей беседы ты сказал, что да, СМИ – это от части инструмент, которым пользуется власть, когда она хочет донести до народа какую-то определенную важную информацию. Если народ не читает СМИ, а читает некие тексты, отобранные агрегатором, как же жить власти теперь?

Павловский: Тяжело (смеется). На самом деле, знаете, Ира, сейчас сформулирую позицию. Я не так давно по роду службы познакомился с печатными СМИ Ленинградской области. И там как раз эта проблема в полный рост. Что печатные районки не выполняют функции, не скажу, что во всех районах, но в части, не выполняют функцию передачи информации, по той простой причине, что их читающая аудитория сменилась на возраст 60+ - 65+. То есть электоральный вес еще есть, коммерческий и информационный практически не существует. И эту нишу четко и внятно заняли паблики в В Контакте. Там средняя аудитория, аудитория состоятельная, которая общается, ставит новости и так далее. Поэтому, что касается власти, вопрос в том, что нужно попасть в те каналы, которые читают люди. К сожалению, печатная пресса в первую очередь, и многие интернет-СМИ не всегда являются теми каналами, которые востребованы. Информацию не перестали потреблять. Человек – существо жадное до информации. Он будет всегда читать, будет смотреть. Задай нам вопрос, зачем мы прочитали эту новость. Вот почему я говорю про кинематографичность.  Спроси любого человека, что тебе за дело до Сирии? Да то же самое, что до ди Каприо, утонул он или дополз-замерз… В общем по барабану - это кино. Так и новость в Сирии, что тебе до новости о Сирии – ну, ничего. Но тем не менее, человек потребляет эти новости, читает, смотрит, пытается сформировать свое мнение. Поэтому потребность в новостях будет, потребность в информации будет, проблема в том, что меняются каналы получения информации.

Иванова: Слушай, может, это разница, как раз в читателе. Всем известно, что американский читатель, потребитель новостей, он заточен на очень локальные новости, его интересует вот только его городок, ну может быть еще там плюс-минус несколько километров вокруг. А наши люди, они же глобальные, их же весь мир волнует. 

Павловский: (смеется)

Иванова: Поэтому, что происходит в Сирии, здесь вопрос не только в кинематографичности…

Павловский: На самом деле, даже то, что касается местных новостей. Вот мы вспоминали Ленинградскую область, можно и Новгородскую вспомнить и посмотреть. Тот же, например, возьмем Валдайский район. Газета выходит тиражом 3000 экземпляров, открываем паблик в В Контакте, типичный какой-нибудь Валдай, и там мы наберем тысяч 13. Люди там черпают информацию, и там информация только местная. Тут распродажа, тут открылся рынок, тут еще что-то, тут еще что-то. То есть они продолжают черпать. Понятно, что масштаб русского человека он такой, космический. Нам все интересно…

Иванова: Нас волнует все.

Павловский: Но после того, как мы разобрались с Сирией, где купить сапоги подешевле, оно же все равно будет интересовать.

Иванова: Хорошо, понятно. А вот сейчас идет президентская кампания, как раз такое время, когда СМИ должны быть востребованы. Еще, если мы вспомним, лет пять-десять назад, это было то самое время. Когда СМИ могли и хорошо заработать в это время. Сейчас ситуация изменилась?

Павловский: Да

Иванова: Рассказывайте…

Павловский: В корне, потому что, ну, во-первых, повторю еще раз, что Трамп в своей избирательной кампании показал очень четкий тренд, что, если даже все средства массовой информации против тебя, ты все равно можешь выиграть кампанию. Они не нужны. То есть, если ты четко умеешь достучаться до пользователя, дойти через Фейсбук, Твиттер, другие социальные сети, ты это сделаешь. Понятно, что сейчас я очень примитивно говорю, но механизм, плюс-минус одинаковый. Во-вторых, особенно в избирательной президентской кампании, нынешней кампании, ну понятно, что в общем стратегия и драматургия кампании известны заранее, плюс-минус более-менее. Поэтому зачем усложнять все это дело? Если брать думские выборы, и в общем и целом думские кампании, то немножко, повторю, поменялись механизмы распространения и передачи информации. И те, кто работают на электоральном поле, действительно больший упор делают на другие каналы коммуникации, нежели чем СМИ. Хотя они остаются. То есть, если говорить про региональные кампании государственной Думы, понятно, что поддерживаются местные СМИ, но тех денег, что были раньше, конечно уже нет…

Иванова: Бедные СМИ… Да, пожалуйста, микрофон.

Бутенко: Вдогонку про выборы. Если не ошибаюсь, в Молдавии в том году были выборы. У вас есть коррпункты в этих государствах, где все-таки российская вертикаль СМИ важна для местного электората. В той же Молдавии штурмовали ли вас политтехнологи с чемоданами денег и коньяка молдавского, с просьбой что-то опубликовать? И если да, то как работать на местах, потому что там такие горячие люди в политике?

Павловский: Ну, вы представляете, я сейчас в прямом эфире вам скажу: «Да, штурмовали, была такая-то сумма». Нет, конечно. (смеется). На самом деле, знаете ли про эту ситуацию штурмовали- не штурмовали. Здесь вот, сейчас не шутя, постараюсь максимально серьезно. Дело в том, что каждый человек Регнума, работающий за рубежом, это потенциальный объект угрозы для спецслужб местных. Понятно, что все бы хотели, чтобы наружу выдавалась только определенная информация. Мы, когда закрывали корпункты, закрывали еще по одной причине. Мы понимали, что мы в какой-то момент не можем обеспечить безопасность людей, которые там находятся. Я тоже, наверное, не открою страшной тайны, если скажу, что в той же Прибалтике несколько наших корреспондентов находились под следствием. В силу разных причин. Где-то он не доплатил налог, ну, это самый простой способ, да, то есть найти недостачу в 20 евро и впаять 9 тысяч. Это нормальная абсолютно процедура. Где-то людей вызывали на беседы периодически. Поэтому говорить о том, что в ближайшем зарубежье нам заносят чемоданы, ну это неправда. Откровенная неправда. Нужно понимать, что ближайшее зарубежье мы представляем, как некий информационный форпост, который отстаивает некую позицию, те или иные взгляды.

Иванова: Эта позиция сформулирована Регнумом или МИДом? Или совместно?

Павловский: Нет. МИДом точно не сформулировано. Вот однажды главный редактор сказал очень хорошую формулировку, когда спросили: «Кто вы?». 

Иванова: Главный редактор Регнума?

Павловский: Да, Модест Колеров. Однажды его спросили: «Кто вы? Можете определить свое политическое кредо». Я повторю формулировку, потому что мне понравилось. «Мы - оппозиция ЕЁ Величества». То есть не Его, то есть оппозиция не императора, не государя, а оппозиция Ее величества. То есть если говорить про политический спектр, то это скорей государственническая позиция со знанием значимости, места и роли России. Она не может быть… не всегда совпадает с МИДом. Очень часто не совпадает с МИДом. Судебный прецедент только показатель. Мы можем совершенно спокойно критиковать наши посольства, что часто делаем, потому что работа наших посольств в некоторых странах, не то, что ниже всякой критики, но в общем-то вы все знаете, за новостями следите… Вот. В Аргентине – не следили нет? Да, кокаин там нашли в диппочте. Вот, в общем (смеется). Поэтому мы как бы выступаем, мы говорим, мы четко придерживаемся своей позиции. Поэтому я могу… Если, например, говорить, кто нам формулирует позицию – историю в Петербурге с открытием доски Маннергейма все помните? Открывал ее глава Администрации Президента Иванов, и мы как прогосударственное агентство по идее должны были поддержать главу Администрации. Но есть еще один интересный симптом в этой пятой информационной революции или признак, это не диктат СМИ, а диктат аудитории. То есть, если мы не попадаем в аудиторию, то аудитория уходит. Наша право-консервативная аудитория, займи мы другую позицию, на секундочку колебнись, от нас бы просто ушла. Поэтому мы занимаем ту позицию, и слава богу мы попадаем в нашу аудиторию.

Иванова: 15 лет вы занимаете эту позицию. Вы сразу просчитали свою аудиторию, вы под нее и создавали свое агентство, или эта аудитория как-то сформировалась?

Павловский: Нет, наросла. Когда создавалось агентство, основная цель была – это собрать воедино региональную информацию. Если вы помните 2001-2002 гг. – это только приход Путина к власти. В информационном пространстве вообще мало понимали, что происходит в стране. То есть были центры. Москва с ее разборками, олигархическими войнами, посадками, отстрелом. Петербург немножечко был. А дальше была такая темень, что там происходит совершенно непонятно. И одной из задач Регнума на начальном этапе это было отразить жизнь страны. Большую, многообразную, во всех ее проявлениях. Аудитория потихонечку сама начала складываться. На сегодняшний момент, по всем замерам, и по Яндексам, и по прочим, она у нас стабильно не меняется, это люди старше 40 лет. 45 скорее уже плюс. Руководители среднего звена, менеджеры, государственные служащие. 

Иванова: Да, будьте добры микрофон… Представьтесь, пожалуйста, для зрителей наших.

Фурман: Фурман Михаил, журнал «Пульс», Санкт-Петербург. Я хотел бы вернуться к терминологии, небольшие уточнения сделать. Я в принципе согласен с революцией, да, с тем, что называем революцией, потому что с каждым изменением действительно менялась парадигма формирования информации. Но к самому концу я бы хотел небольшие уточнения сделать, если я не прав, вы меня поправите. Вот была четвертая волна, и в тот, момент, когда стало появляться изменение… Сначала действительно все знали и помнили адрес в интернете. В какой-то момент, сейчас не буду вспоминать год, все стали пользоваться поисковыми системами. Тут появился Гугл, тут появился Яндекс, и люди уже не стали искать те первые страницы, а стали искать ту информацию, которая им нужна, и стали попадать вовнутрь сайтов, информационных систем…

Павловский: Да.

Фурман: И это была, соответственно, это четыре с половиной – о которых вы сказали, это был такой знаковый переход. И он в некотором смысле достоин отдельной статьи, потому что поменялась система, скажем так, финансового распределения. Дальше, то, что вы назвали пятой, social media, Фейсбук и так далее, стали появляться социальные сети. Это то, что было названо прекрасным словом web 2.0, теперь слово 2.0 добавляют ко всему к чему угодно, тогда стал появляться web 2.0. По-английски, он назывался user-generated content. Когда принципиальная разница для меня как для главного редактора, и вообще для главных редакторов, когда информация проходила через определенные профессиональные структуры, начиная, простите от грамотности и кончая созданием прекрасных заголовков, создания к ней определенной драматургии, то, что вы сказали кинематографичности. Есть огромные разработки о том, как люди читают газетные полосы, все это ушло в лету. Потому что вернулось старое, такое акынское «что вижу – то пою». И неожиданно выяснилось, что людям авторский, иногда совершенно идиотский взгляд, иногда гораздо интереснее. То есть когда человек в восторге, изобилующий эмоциями, пишет о чем-то, гораздо интереснее, чем скучный, замыленный взгляд главного редактора.

Иванова: Хотя, казалось бы, взвешенный и правильный.

Фурман: Совершенно верно. И соответственно акцент стал уходить туда. И это в общем-то пятая. Но проблема заключается в том, что на самом деле есть шестая (смеется).

Иванова: (смеется) Да что Вы!..

Фурман: Сейчас я попробую ее объяснить, я думаю, что в принципе все ее уже заметили. Создание и формирование этих самых информационных каналов, я не буду сейчас называть названия, когда практически все новости ушли в мессенджеры, сообщения, каналы. 

Иванова: Короткие?

Фурман: Вопрос даже не в том, что они стали короткими. Вопрос в том, что… Как бы контент – это вопрос второй. Начнем с коммуникаций. Коммуникационно – это стало приходить напрямую туда, куда ваши дети пишут, где они находятся. В мессенджер. Прямо к вам, простите, в сердце, а не куда-нибудь в другую сторону. Интенсивность этих сообщений настолько большая и настолько захлестывающая, что люди уже перестают читать на самом деле не только веб, не только социальные сети, но и, на самом деле, и слушать, и смотреть. Те два тренда, которые в общем-то были намечены на конец этого года. Это первое – уход новостей в эти самые каналы. Второе- появление достаточно осознанной такой политики, когда люди стали вести свои небольшие видеозаметки, они тоже уходят в подобные системы. Собственно говоря, это уточнение. Мне кажется, это тоже изменяет парадигму, в том числе и финансовых отношений, поэтому считайте, что это уже шестая. Пускай она еще не началась, но вы ее почувствуете. 

Иванова: Нормально, у нас революционное движение тут активное, прямо в процессе встречи.

Фурман: Вопрос, наверное, тоже есть. Он примерно вот такой, если посмотреть на разницу, понятно, что эта шестая – производная от пятой, то есть на самом деле есть люди, которые где-то находятся, являются очевидцами каких-то событий, они, как говорится, врет как очевидец – он так увидел. Вот у нас есть художник, который как видит, так рисует. Он так увидел. Одно из немногих отличий вашего информационного агентства в том, что я могу прочитать у вас о том, что происходит, не знаю там, на армяно-азербайджанской границе, чего не написано у других уважаемых и в общем-то очень больших информационных агентств. Здесь вы уникальны, но… Есть большое количество блогеров, которые там находятся. И такой взвешенной позиции, ровной, равно удаленной, я не вижу нигде. Это не претензия, это вопрос. Я понимаю причину, причина в том, что произошла определенная информационная поляризация. Люди, не будем вспоминать всякие плохие слова под названием расфренд и так далее, то есть люди хотят видеть в кругу себя такую абсолютно выверенную информацию. Если шагнуть на 200 лет назад, вот французы уверены, что Бородино выиграли они, мы уверены, что выиграли мы. Значит, мы так и остались уверены, что выиграли мы, французы так и остались уверены, что выиграли они. Значит, так и живем. 

Иванова: А вопрос?

Фурман: Вопрос в том, что вот с этим делать? На самом деле, это я б сказал, пожалуй, единственный выход из той ситуации, что сейчас есть. Я не буду рассказывать, что нас всех ждет финансовый крах, если решения этого вопроса не найти. Потому что так или иначе оплата всего этого дела идет с трафика, трафик заключается в том, что люди читают и хотят что-то понимать. 

Иванова: Ну, а понимать сложно, потому что есть параллельные информационные потоки и каждый из них хочет оставаться главным, быть мейнстримом.

Фурман: Каждый со своей вышки, совершенно верно.

Иванова: И что делать? Понятно, у нас раньше была одна линия партии и был один мейнстрим в прессе, а сейчас, как сказал Михаил, действительно. Вот даже, казалось бы, исторический факт, Бородино, 200 лет назад. Два мейнстрима. Да…

Павловский: Знаете, я удивился, моя знакомая в Швейцарии, которая проживает много лет, она искренне говорит… Она там открыла учебники истории и прочитала, что все преобразования Петра произошли благодаря швейцарцу Лефорту. Это нормально, каждая страна... каждый кулик свое болото хвалит. Поэтому то, что Бородино выиграли французы – это еще не самое страшное. Поляризация и самоизоляция. На самом деле вы затронули очень интересную тему. Казалось бы, масса источников информации, социальные сети дали нам возможность широты взглядов. Мы можем посмотреть все, что происходит, что происходит в реале? Все видите: под постом одного человека встречаются два незнакомых пользователя, третий-четвертый пост уже матом, пятый – посыл друг-друга и забанили. Правильно Вы сказали, мы создаем кокон удобной для нас информации. Социальная сеть привела не к расширению, а наоборот к сужению…

Иванова: То есть никто не ищет, что было на самом деле… Каждый ищет подтверждение тому, что ему нравится.

Павловский: Я вам больше скажу. История с боингом никогда не будет до конца понята, как и с убийством Кеннеди, по той простой причине, что есть два четко сформированных лагеря, и на любое доказательство, еще раз постараюсь подняться, с одной или с другой стороны, будет «Вы все врете», «Снимки подделаны», «Сфальсифицировано» и так далее…

Иванова: А современные технологии это все позволяют делать…

Павловский: Да. Сила убеждения на сегодняшний момент перевешивает объективность информации. Поэтому говорим о том, что как из этой ситуации выйти, ну, наверное, просто невозможно. Мы окунулись в то, во что… Я не так давно прочитал интересную книжку Данилевского, жалко, что раньше не прочитал, «Россия и Европа». Среди прочего, он рассуждает о роли печатных СМИ. И он очень интересную фразу приводит о том, что не СМИ руководят толпой. СМИ попадают в аудиторию, если попало, то делает вид, что руководит. Так вот мы вернулись к этому же. То есть мы попали в аудиторию, сформировали ей набор тезисов, набор аргументов, нас будут читать. Не попали в аудиторию – нас не будут читать. Здесь вообще отдельный вопрос по поводу, что такое вообще правдивый журналистский материал. Я знаю, что многие меня осудят… 

Иванова: (смеется)

Павловский: (смеется)... когда говорят, что журналистика – это правда!

Иванова: Да ну, что вы!..

Павловский: Да ни в коем случае нет. Все, что связано с человеком, его деятельностью, это суть – субъективность. Даже оценка дождя на улице двумя людьми – она будет разная. И что говорить про новости про эти. Поэтому, возвращаясь к вопросу, изоляция информационная будет нарастать, это очень опасная штука. По одной простой причине, что в какой-то момент ты не воспринимаешь определенную точку зрения, и тебе кажется, что весь мир думает вместе с тобой. Это реально опасная вещь.

Иванова: Это результат создания этого информационного кокона в соцсети. 

Павловский: Да, определенного. То есть ты начинаешь отбирать по тем информациям, которые тебе ближе и так далее. Очень опасная штука, потому что действительно… «весь мир думает, как я». Мы живем в прекрасном маленьком коммьюнити, а все вокруг враги и так далее. Вот. СМИ точно в этом не помощник, в выводе людей. Помощник в выводе из этого состояния – воспитание через семью и школу. Единственное, что можно сделать. Все.

Иванова: Так. Да, можно микрофон, можно сначала Юрий Ильич, и мы будем завершать нашу встречу.

Светов: Я в конце ноября был в Штатах. В гостинице у меня было 100 каналов. Один был Russia Today, остальные - американские. На всех каналах утром включаешь – одна и та же новость о том, как допрашивают советника президента Трампа о русском следе. Я разговариваю с американцами, и слышу слова, которые привык слышать в России: «Мы телевизор не смотрим». Вот это дружно так говорят. Затем дальше идут разговоры, и вдруг люди говорят: «А я вообще думаю уйти из социальных сетей. Меня заваливает информацией, в которой я не могу жить». Но интересная вещь, если у тебя нет аккаунта в социальной сети, то ты человек подозрительный вообще. И при всякого рода регистрации ты должен указать, что ты социализирован в социальной сети. Вот этого процесса в пятой революции как?

Иванова: На переходе к шестой (смеясь)

Павловский: На самом деле, к сожалению, уже это не изменить. Вы правильно сказали насчет аккаунтов, я все чаще и чаще встречаю, что работодатели требуют указать аккаунт в социальных сетях, и желательно, чтобы он был открыт, потому что посмотреть потенциального работодателю хотелось бы. Еще одна интересная тенденция, про нее еще не говорил, к насыщению. Очень большое количество информации сваливается на нашу голову каждый день. Тенденция пошла отключения. Вот мое все-таки убеждение, что маятник пойдет немножечко в другую сторону. То есть мы дошли до определенной крайности, когда информации много, она непроверенная, куча фейков. Даже уважаемые люди, смотрю, в Фейсбуке постят не понятно что, абсолютно искренне уверенные, что это правда, хотя, казалось бы, подумай на два шага вперед. Я думаю, что сейчас, то что я наблюдаю, и хочется верить, что это станет тенденцией, действительно попытка найти специализированную информацию, которой бы ты, скажем, доверял. То есть источник, канал информации, но по очень специальной теме. 

Иванова: То, что ты говорил, про айфоны я пойду читать туда, кто понимает про айфоны, а про политику туда, кто понимает про политику.

Павловский: Имея возможность настроить это у себя в Фейсбуке, да, я получаю ленту новостей…

Иванова: И отсекаешь лишнее.

Павловский: Да, да.

Светов: комментарий без микрофона

Иванова: Микрофон, микрофон.

Светов: Разговоры о цензуре, которые все чаще звучат, мне кажется, не столько о нравственности, а человек говорит о каких-то фильтрах, которые бы от него информацию …

Иванова: Отсекали.

Светов: Отсекали, просто, чтобы интенсивность потока информации была меньше.

Иванова: Потому что да, сейчас интенсивность такая, что можно захлебнуться и просто утонуть. И я думаю, что просто системы будут развиваться в ту сторону, что каждый сможет себе как бы формировать свое СМИ по определенным настройкам.

Павловский: Да, если посмотреть Телеграмм, очень яркий образец, когда ты можешь выбрать только те каналы, которые тебе нужно, все остальные просто убрав из повестки. 

Иванова: Будьте добры, еще один вопрос у нас был. Представьтесь, пожалуйста, для тех, кто нас смотрит. Павел Яблонский, журналист, «Петербургский источник» интернет-издание. Игорь, скажите, пожалуйста, бывало доводилось читать очень много информации из стран Восточной Европы. Вот говорили про бывший СССР, а как с этими странами? Польша, Чехия, Словакия. 

Иванова: Работает ли там Регнум?

Павловский: Смотрите, все очень просто. Мы как структура, которая живет на внимании читателей, вынуждены идти вслед за читателями. Были попытки запустить в этих странах… Все, что происходит внутри этих стран, – не интересно. Интересна одна простая вещь: все, что, например, в Чехии касается России, касается НАТО, возможного выхода Чехии из НАТО, я сейчас гипотетически говорю, или переход обратно с евро – интересно в России. Все, что касается внутренней чешской жизни, не интересно здесь. Это нормально, абсолютно. В какой-нибудь Чехии, чем живет Петербург, никто не скажет. Только то, что ты так или иначе… На сегодняшний момент идет определенное противостояние с Евросоюзом. Любое высказывание любого чешского политика против США, против Евросоюза будет читаться в России. Любое высказывание чешского политика против чешского политика, какой бы это не был скандал, коррупционный, своровал кучу денег, убил, не дай бог, людей. Оно неинтересно, оно не будет читаться. Так вот там, где колеблется волна читательского интереса, там, условно говоря, находимся и мы.  То есть Германия заявила, что Польша там может быть выгнала из Евросоюза, все – новость идет на ура. Германия заявила, что даст денег тому-то и тому-то. Новость не читается. Поэтому только в таком контексте. 

Иванова: Ну, осталось у нас минут 6-7, поэтому хотелось бы еще раз вернуться к теме. Тема была заявлена как «Пятая информационная революция. Что ждет интернет СМИ?». Революцию мы обнаружили, революционную ситуацию, спасибо всем участникам, мне кажется, обрисовали, осталось ответить на вопрос: «Что ждет интернет-СМИ?». А вместе с этим - фактически и на вопрос: «Что ждет СМИ?», потому что сегодня, мы уже не один раз говорили в этой гостиной, что практически каждое СМИ есть, если оно есть в интернете. А если его там нет – это уже как-то…

Павловский: Во-первых, я бы не стал хоронить печатную продукцию. Несмотря на то, что мои коллеги все хоронят печатные СМИ. Я недавно узнал, что «Аргументы и Факты» 85 % своей прибыли генерируют за счет печатных изданий. Но у нас интернет активно развит: Москва, Петербург, миллионники. А у нас еще есть большая страна, куда и расходятся тиражи. Это, во-первых. На сегодняшний момент тираж печатный того же журнала «За рулем» намного больше, чем интернет-аудитория. Я не знаю про тиражи журнала «Плейбой», но что-то подсказывает, что печатная версия тоже намного больше. Поэтому бумагу я бы не хоронил ни в коем случае. Она просто займет свою очень интересную нишу. Что касается интернет-СМИ. Большие крупные новостные агентства, которые сейчас существуют, они могут существовать только с двух точек зрения. Первое, если есть государственная подпитка, если есть необходимость, и оно будет в них вкладываться. Ни для кого не тайна, что и РИА, и ТАСС, и Интерфакс держатся на определенных государственных грантах…

Иванова: А как держится независимое агентство Регнум?

Павловский: Никак… Вынуждены продаваться. (смеется). На самом деле, я не буду сейчас, если можно, раскрывать схему финансирования.

Иванова: Нет, нет, не надо.

Павловский: Понятно, что большое информационное агентство, это всегда достаточно большие вложения, и они должны приходить с какой-то стороны. Специализированные, на мой взгляд, как если мы говорим, как дальше будем развиваться. Если государство будет поддерживать большие информационные агентства, они будут. Если не будет - их не будет, они уйдут в ближайшее время. Вторая штука, которая точно будет со СМИ в ближайшее время – это специализация. Нарастание специализации. То есть эта штука и в журналистской профессии, и в интернет-агентствах, если ты не разбираешься в какой-то теме, то ты в целом не представлен на рынке. Писать просто, красиво, ни о чем, уже просто сейчас не прокатывает, прошу прощения, за сленг. То есть просто выйти и красиво написать то, в чем ты не понимаешь, не выйдет. Если ты очевидец и был на месте событий, и можешь красиво изложить – еще может быть. Но я не очевидец и решился написать свое мнение. Да кто ты такой? Почему я должен тебя читать, в конце концов. Это уйдет. Еще одна штука, которая будет. Вот что я наблюдаю, это вдруг, мы все надеялись на некую картинку, что будет инфографика, что будут длинные лонгриды, что будут читать и так далее. Не работает. Потому что стоимость изготовления инфографики на сегодняшний момент гораздо выше, чем от нее приток в чистом виде, а учитывая, что инфографику легко стырить, то, в общем, мы фактически создаем … 

Иванова: Да? Вы генерируете…

Павловский: Да, одни генерируют, другие пользуются. Да, что еще будет. Конечно же будет развитие альтернативных платформ. Фейсбук и В Контакте не останутся монополистами. Телеграм, я слышал Вайбер пытается что-то сделать, Какие-то каналы запустить рабочие. То есть способ доставки информации до человека не остановится на Фейсбуке и В Контакте. Сейчас, конечно, прогрессивный Телеграм, в первую очередь. Я бы тоже не делал на него ставки. В свое время все фанатели от Твиттера, в общем…

Иванова: Да, и он как-то ушел…

Павловский: Да, и где сейчас Твиттер? Да, где сейчас эта возможность?

Иванова: А будет ли какая-то интеграция? Например, информационных агентств с соцсетями. Какой-то некий гибрид какой-то новый продукт, новая программа. Возможно ли такое?

Павловский: Вообще, очень интересно. Гибрид вообще я бы не относился. Потому что, как выяснилось, публика очень любопытная. Были попытки создать некий гибрид у нас в Регнуме. К сожалению, они не прижились. Я сейчас не готов говорить почему. Качество контента плохое, либо исполнение. Мы решили запустить телевидение, не прижилось, например, не пошло. Очень маленькая смотрибельность всего этого дела. Попытались запустить радио, сейчас держимся, какие-то тысяч 10 в день оно приносит, ну, затраты гораздо меньше, чем на телевизор, поэтому можно себе позволить. Гибриды с соцсетями – вряд ли. Скорее попытка уйти. Мне как информагентсвту, чтобы показать себя заказчику, нужно показать, что я достучусь до определенного пользователя. Скорей попытка уйти в новый канал распространения информации. Действительно, если вы заметили, все информационные агентства, все крупные СМИ пошли в Телеграм, как в наиболее перспективный. До этого все сидели в Твиттере. Вот скорее будет не интеграция, а как только что-то будет появляться новое, новый способ доставки информации, мы там уже будем находится, если хотим сохранить себя.

Иванова: Я так поняла, что основной вывод, что пятую информационную революцию выиграет тот, кто будет на стороне потребителя. 

Павловский: Более того, кто обеспечит… Вот еще одну штуку не сказал, поменялась схема потребления новостей. Мы теперь новости целый день смотрим, если раньше мы читали утренний телевизор, потом читали днем газету, потом в курилке… То теперь тот, кто обеспечит беспрерывный цикл подачи новостей в удобный человеку канал, тот и выиграет.

Иванова: Дай бог, чтобы в их числе было агентство «Регнум».

Павловский: (смеется)

Иванова: Сегодня у нас в гостях был заместитель главного редактора агентства «Регнум» Игорь Павловский. Спасибо всем, кто задавал вопросы, кто комментировал, был активен, слушал, и пытался представить, что нас ждет в ближайшем будущем. До новых встреч в нашем клубе «Место встречи – Невский, 70». Спасибо.

Павловский: Спасибо.

Иванова: Спасибо.