Встреча с главным редактором "ПитерТВ" Станиславом Бутенко

22 ноября – встреча «Кто владеет информацией…» с главным редактором интернет-канала «Piter.TV» Станиславом Бутенко

 

Иванова: Рады всем, кто присоединился к нашему журналистскому клубу «Место встречи – Невский, 70. Старые и новые СМИ Петербурга». Сегодня у нас встреча обещает быть очень интересной, потому что говорить мы будем об очень важном. Встреча называется «Кто владеет информацией…». Хотите, поставьте знак вопроса, хотите, поставьте запятую и добавьте известное продолжение фразы: «Тот владеет миром». Ну, а рассуждать со мной на эту тему будет главный редактор нашего партнера, интернет-канала «Piter.TV», Стас Бутенко. Здравствуйте!

Бутенко: Да, здравствуйте, очень приятно, коллеги, всех рады видеть.

Иванова: Стас участвовал в наших программах, и тем не менее я все-таки напомню, что это журналист – несмотря на то, что молодой, хоть и выглядит солидно – с достаточно серьезным бэкграундом. Пять лет Стас работал в Новгородской областной телекомпании, где был выпускающим, редактором... Наверное, все телевизионные профессии.

Бутенко: Корреспондент, ведущий, автомобилист, все.

Иванова: Все на свете. Работал в интернет-СМИ «Новгородский портал», работал на радио в утренних эфирах и вот уже четыре года является главным редактором интернет-канала «Piter.TV». Стас, когда «Piter.TV» запускался, он все-таки позиционировался как такое телевидение в интернете... Можете ли вы сказать, что «Piter.TV» – это телевидение в интернете?

Бутенко: Очень хороший вопрос. Да, для начала могу только небольшую поправочку: что только последний год я возглавляю как главный редактор... Начинал четыре года назад на «Piter.TV» с позиции полставки корреспондента за 15 тысяч рублей, но так сложилось потом. Да, в данный момент столкнулись две вещи...

Иванова: Как хорошо, вы сразу надежду дали молодым начинающим...

Бутенко: Ой, только так, на самом деле. Очень много работать приходилось... Столкнулись две философии. Наша философия, которая звучит следующим образом: классическое телевидение – это очень дорого и не очень удобно, ты платишь за волну, ты платишь за лицензию, ты платишь за кабель, в интернете все то же самое можно делать с огромной скидкой, назовем это так. И в отличие от классического телевидения, в теории телевидение в интернете, оно намного удобнее. Хочешь – смотри в любое время, ты не привязан к сетке вещания. Вот это изначально такая философия – попробовать сделать интернет-телевидение, потому что оно дешевле и интереснее. Но она столкнулась с такой философией рынка, где востребованы новости, где востребована быстрая информация, максимально короткие хронометражи, ну а главное, что все очень дорого и на всем приходится экономить. Поэтому в итоге у нас произошел такой симбиоз. Да, отчасти это интернет-телевидение, то есть мы снимаем свои авторские программы, у нас есть свой публицистический контент, но в первую очередь сейчас мы все-таки новости. Новости как текстовые, так и видео, то есть действительно делаем что-то между телевидением и классическим интернет-СМИ с новостями. Потому что новости делать и дешевле, и, что самое грустное, они более востребованы у публики. Но где-то далеко у нас все равно такая надежда обитает, что мы вернемся к телевизионному производству в большей части.

Иванова: Ну, на самом деле, если сегодня открыть сайт «Piter.TV», то мы увидим такую новостную платформу, то есть много-много разных квадратиков и под каждым из них – краткая новость, и ты можешь посмотреть ее в качестве видеосюжета. Скажите, пожалуйста, когда вы готовите свои новостные сюжеты, что для вас первостепенно: достоверность или оперативность? Все-таки как СМИ, которое работает в интернете, вы должны бороться за скорость выпуска новости в эфир, но в то же время как СМИ, которое позиционируется как новостное, вы должны быть уверены в достоверности вашей информации. Как вы расставляете приоритеты?

Бутенко: Конкретно в нашем случае... Я не скажу, что это идеал, я не скажу, что это оптимальная схема... В новостях для нас важна оперативность, потому что такой рынок, много конкурентов надо опередить, а достоверность для нас важна в авторских материалах, да, то есть когда делаем свои расследования, свои журналистские материалы, там мы проверяем все максимально. В новостях – к сожалению, это опять-таки диктует рынок, и все в похожих условиях находятся – отписал, а потом проверил, я говорю честно.

Иванова: Ну, и простите уж за такой вопрос... Лажа часто бывает?

Бутенко: Лажа часто бывает.

Иванова: Боже, как это неприятно слышать в Доме журналиста.

Бутенко: Понимаете, а почему бы не сказать правду, да? Такой рынок. Есть сотрудники, да, перед которыми поставлена, там, титаническая задача – много новостей в день отписать. Мы, конечно, каждый раз эту лажу подчищаем, но было бы неправдой сказать... Вот этот метод работы на оперативность, он вызывает какие-то косяки, ошибки. Но мы... Чем мы это пытаемся компенсировать? Тем, что потом исправляем, и, в отличие от многих СМИ, у нас каждая новость имеет продолжение. То есть мы не забываем – что-то случилось, да, там, передали Исаакий Церкви якобы и слава богу – нет, мы через два-три месяца обязательно перепроверим, а что стало с этой историей. То есть это одна из наших примет, которая позволяет нам с чистой совестью жить. Второе: мы стараемся сделать материал максимально удобным для читателя, подгружать туда какой-то бэкграунд, визуальную составляющую, те же видео. А в наших новостях все-таки видео на первом месте, да: люди хотят что-то посмотреть... Что-то произошло, мы показали им картинку, пусть они делают выводы, текст немножечко на второй план отходит. Ну, и все-таки в авторских материалах, от интервью до проблемных видео или текстов, мы все-таки бьем по достоверности. В остальном, к сожалению, рынок диктует вот такие правила, что новости – это не всегда качественный контент. Есть только вот гигантские какие-то СМИ, которые с большим штатом и могут себе позволить каждую новость выдавать без опечаточки, без фактологической ошибки. Мы же все региональные СМИ, а что скрывать, мы региональное СМИ, даже городское, я бы сказал. Вот, работаем не всегда на качество.

Иванова: Вы знаете, сегодня бытует такое мнение... Оно относительно пресс-конференций, на которые ходят и ваши корреспонденты.

Бутенко: Ходим, да, активно.

Иванова: Что если пригласить журналистов на пресс-конференцию, то половина из тех, которые придут, будут не журналисты. Вторая половина, которая скажет, что они журналисты, из них четверть ничего не напишет, а четверть, которая напишет, то лучше бы и не писала. Да, и есть, к сожалению, такие ситуации, когда серьезные спикеры, они не хотят давать интервью журналистам, и это связано именно с тем, что есть очень много разных ошибок, которые, как мне кажется, вытекают вот из этой гонки за скоростью публикации. Не согласны?

Бутенко: Вот я сейчас даже возражу. Это именно преимущество нашего СМИ – опять-таки, да, у нас и видео, и тексты. Как мы работаем с пресс-конференциями, и другие могли бы у нас поучиться?  Мы приезжаем на пресс-конференцию, ставим камеру либо выдаем всю пресс-конференцию онлайн в прямом эфире.

Иванова: А, то есть у вас есть возможность трансляции?

Бутенко: Да, либо...

Иванова: Как сейчас нас транслируют в интернет.

Бутенко: Абсолютно верно.

Иванова: Здесь уже слово не вычеркнешь.

Бутенко: Либо мы нарезаем просто... Вот спикер говорит, мы вырезаем его интересные ответы, два, три, и расшифровываем его полностью. Это знаете, что самое смешное? Вот, говорите, претензии к журналистам «они исказили мою речь»? Самое частое, с чем мы сталкиваемся – нам пишут: «Ну да, я сказал так, но имел-то я в виду другое, снимите материал». Мы говорим: «Вот, вы сказали, что ваш помощник с такой-то фамилией, он оказался с другой фамилией, или перепутали цифры». Мы как раз выдаем пресс-конференции в нашем фирменном жанре: берем, вырезаем видео, что человек сказал, то люди и смотрят, поэтому от ошибок мы защищены. Проблема в том, что спикеры сами иногда наговорят такого, что потом нам звонят и говорят: «Уберите, а то вообще а-та-та мы вам наделаем».

Иванова: Хорошо, принимается, согласна. Если мы берем пресс-конференцию как источник информации, то ответственность за достоверность этой информации несут оба: спикер и журналист, который освещает эту пресс-конференцию. Какие еще источники информации сегодня существуют?

Бутенко: Вот у нас, что у нас в приоритете? Для нас два источника. Так как у нас в городе много СМИ, у которых свои подвязки в разных комитетах, где-то есть какие-то проплаченные люди в правоохранителях... Мы пошли немножко по другому пути. Мы понимаем, что мы никогда не переиграем «Фонтанку» на этом рынке и уж тем более, там, «Росбалт». Мы действуем по-другому: один из наших приоритетов – это источник, когда кто-то действительно хочет поделиться информацией. Вот люди, у которых есть проблемы, да, вот какие-то минимальные. «У нас в общаге, – нам пишут, – на Артиллерийской, затопило подвал». Они хотят эту информацию подать, мы туда приезжаем, снимаем, отписываем.

Иванова: То есть вы проверяете, потому что вы приезжаете и снимаете. Если подвал затопило, то вы видите, что он затоплен.

Бутенко: Сначала мы просим прислать их видео с места, публикуем новость с этим видео подтвержденным. Если у людей есть какая-то проблема, у нас очень много обратной связи, у нас, там, и соцсети под это настроены, и сайт. Нам присылают много новостей от людей с мест, и мы на них реагируем в первую очередь, потому что мы знаем, что для больших СМИ эти истории не очень крупные, да, то есть ни «Пятерка», ни «78-й» так сразу не возьмутся за это, а нам даже эти проблемы важны. Потому что опять-таки, если у людей есть проблема, они хотят этой информацией поделиться, но эта информация идет к себе в руки. Это первое, о чем я говорил. Второе: мы делали небольшие эксперименты, и я думаю, мы будем развиваться... Мы ищем источники позитивной информации, потому что мы понимаем, что на ниве криминала мы опять-таки не будем конкурировать с уже вышеназванными СМИ, которые мы очень уважаем, профессиональные коллеги. Мы ищем истории. Вот, например, человеческие истории: женщина задолжала по ЖКХ за квартплату, пристроилась, чтобы отработать долги, работать дворником в своем доме, а потом прошла по карьерной лестнице, и сейчас она возглавляет одну из ЖКС. Мы нашли эту историю, рассказали, в соцсетях она получила фантастический фидбэк, потому что опять-таки люди устали. Они заходят на «Яндекс. Новости» и видят: в Купчино зарезали, там, тут пробили голову. Вот у нас второй из приоритетов – это попытка искать интересные, позитивные истории человеческие. Не просто котенок очень мило съел сосисочку, всем смотреть онлайн... Нет, где есть именно какой-то смысл, где можно на что-то повлиять. Вот наши приоритеты: это источники, которые идут снизу, от людей, обратная связь, и второй – это позитивные новости. А остальное все классика, конечно: это пресс-службы... Ну, это уже рынок, где все работают одинаково, я тут не вижу особого смысла рассказывать.

Иванова: Кого вы считаете своими конкурентами на рынке видеоновостей, местных видеоновостей, которые вам поставляют горожане? Правильно я поняла? Кого вы считаете своими конкурентами?

Бутенко: Да. Это очень хороший вопрос. Ну, раньше мы считали, что их у нас нет, потому что большие каналы городские занимают свою нишу: у них телевизионная аудитория, там кабель, еще что-то... Их смотрят одни люди, а мы-то в интернете, мы работаем, у нас хронометражики короткие, мы показываем только суть. Вот есть, например, у нас большое интервью, там, с каким-то артистом знаменитым, большой канал возьмет его целиком, а мы вырежем два самых интересных синхрона и поставим, потому что понимаем, что людям остальные 39 минут не интересны. У нас есть видеопожары, и мы не монтируем, как классические каналы, да... Там, вот начиточка, то, се, пятое, десятое и пятиминутный сюжет. Мы показываем людям 40 секунд, где горит, взрывается, а потом комментарий МЧС.

Иванова: Это вы «Ленту» вспомнили недавнюю?

Бутенко: В том числе, да. И казалось, что вот у нас настолько разные жанры: мы работаем под соцсети, короткий хронометраж, яркая картинка и ничего лишнего. А большие каналы, там, «78», «Сотка», ну, простите, да...

Иванова: Городские каналы.

Бутенко: «Санкт-Петербург», «Пятый», они делают большое массивное телевидение. А вот сейчас проблема в том, что да, они молодцы, они тоже начали немножко осваивать соцсети, вот эти конвергентные жанры какие-то, специфику, и сейчас мы действительно с ними конкурируем. Вот кто расскажет горожанам о горожанах душевнее, честнее, интереснее, острее... Да, теперь приходится конкурировать со всеми почти телеканалами, потому что все пошли в сеть.

Иванова: Ну, вы согласны с таким определением, что «Piter.TV» – это портал новостной видеоинформации? Можем вот так точку поставить?

Бутенко: В первую очередь да.

Иванова: С перспективой развития в аналитику?

Бутенко: Да.

Иванова: Хорошо. Давайте от частных вопросов... То есть у нас программа называется «Место встречи – Невский, 70. Старые и новые СМИ Петербурга», «Piter.TV» как относительно новое, хотя уже не очень новое СМИ, мы представили. Давайте поговорим о проблеме шире, именно о проблеме информационного рынка и об информации, ее значении в медиа пространстве. Вот вы уже как-то говорили о том, что нужно успеть, нужно попасть... Информация сегодня, в нашем мире – это товар? Если да, как ее продать? И опять же, кто ее покупает?

Бутенко: Очень хороший вопрос, да, я даже... Сейчас надо прорефлексировать. Во-первых, на рынке информации творится некоторый хаос, то есть да, вот я не знаю, если сравнивать с биржами, то такие... Высокорискованный актив, потому что интернет...

Иванова: То есть информация – это рискованный актив?

Бутенко: Да, ее можно продать, ее можно монетизировать, но, честно, интернет – особенно интернет – это настолько океан хаоса...

Иванова: Информационного?

Бутенко: Да, и это немножко неконтролируемый хаос. Да, сейчас есть агрегаторы, там, «Яндекс. Новости», которые все читают, еще пара проектов, «Яндекс. Дзен»...

Иванова: «Мэйл» делает тоже...

Бутенко: Да-да, «Мэйл.ру». И проблема в том, что, например, они стали формировать под свои алгоритмы повестку дня, и как бы СМИ, например, региональное, небольшое, ни тужилось, простите меня за лексику, оно должно подстраиваться под эти алгоритмы. Эти алгоритмы меняются раз в два месяца. И то есть вот... Год назад «Яндекс. Новости» всем диктовал писать про криминал, там это набирало трафик, а потом стал говорить: «Про социалку все пишите». И СМИ под это подстраивались, и вот роль самого средства массовой информации как источника некой инициативы, она снизилась донельзя. Более того, существуют холдинги крупные. Вот есть крупный холдинг, у которого, там, около десяти СМИ в него входят. Он захотел средненькую по интересу новость продвинуть на рынок, опубликовал во всех десяти своих подразделениях, и все уже переписывают у них. А опять-таки кто-то, у кого нет такого холдинга, одно СМИ, два... Они сделали какое-то сенсационное расследование, но никто не обратит внимания, потому что скажут: «Другие-то об этом не пишут, нам не надо подстраиваться».

Иванова: Вы знаете, в одной из наших программ ваш коллега Игорь Павловский, главный редактор информационного агентства «Regnum», эту ситуацию охарактеризовал так: что мы живем во время пятой информационной революции, когда новости и новостную повестку дня формируют не средства массовой информации, а агрегаторы в сети.

Бутенко: Совершенно так, и это добавляет того же хаоса. Если говорить опять-таки о монетизации... Вот информация – это деньги. Если мы не говорим о каких-то таких вещах, типа как вот мы собрали компромат и продали его бизнесмену, на которого мы его собрали...

Иванова: Ну, это как-то, в общем, не совсем наша задача.

Бутенко: Нет, мы об этом не говорим, да. То вот как монетизировать информацию? Все же здесь прекрасно понимают, что СМИ сейчас себя не окупают, особенно СМИ, которые вот именно работают с информацией, там, с аналитикой, с чем угодно. В новостях ли, на текстах ли авторских, ты себя фактически не окупишь. Получается еще раз, что информация – это само по себе не очень выгодное вложение. Надо придумать, как ее обработать, там, инфотейминг какой-то придумать, поразвлекать людей, посмешить людей, это продается лучше, но это уже не информация, а какая-то такая бяка. Интернет.

Иванова: Так. И каков прогноз в этом направлении?

Бутенко: Прогноз в этом направлении, что информация – невыгодный товар, но теоретически продавать ее можно, только надо для этого очень сильно напрягать мозги, искать свои конкурентные преимущества над, пардон за повторение, конкурентами, да, придумывать какие-то новые методы подачи и выходить хоть на какую-то окупаемость, потому что... Вот опять-таки я вернусь к нашему СМИ, да, перед нами поставлена инвесторами цель: «Вы должны работать только либо в ноль, либо на окупаемость, вот как хотите, так этих целей и добивайтесь». Да, в идеале каждый сотрудник должен себя окупать. Мы над этим работаем последние два года, где-то получается, где-то не получается, но, как мне кажется, сама по себе цель благородная – вот искать способы, как информацией себя окупить.

Иванова: А нет ли такого, что некоторые СМИ уже пошли по этому пути и стали из серии «желтый и еще желтее»?

Бутенко: Мы с этим сейчас не работаем. Два года назад мы были достаточно желтым СМИ, это давало определенные успехи, но эти успехи все равно не перекрывали финальную цель, да, то есть мы работали с желтым и черным контентом. Вообще «Piter.TV» за десять лет попробовало все: от какого-то светского СМИ про модные вечеринки до чернухи-желтухи с какими-то жесткими вопросами, оторванными головами, до нынешнего вида. Ни то, ни другое себя не окупило, ни первый, ни второй вариант. Сейчас пытаемся как-то работать на качество и оперативность, кое-где кое-что получается, но опять-таки потому, что коллективу поставлены условия жесткой экономии: «Будете работать хорошо, получите хорошие премии, не будете работать хорошо, не будете себя на своем месте окупать, хороших премий не получится». Кто-то старается, у кого-то получается.

Иванова: Это очень интересная тема, буквально через несколько минут мы обязательно к ней вернемся в обсуждении, когда к разговору подключатся гости, сегодня которые сидят в зале, но прежде я хочу задать еще один вопрос. Вот вы говорили о том, что информация, когда она попадает в сеть, она начинает тиражироваться другими изданиями, другими средствами массовой информации. Я так понимаю, что остро стоит проблема эксклюзива?

Бутенко: Очень остро. У нас вот, если экономическими терминами – мы сегодня про бизнес, да, почти говорим – то девальвация происходит новостей, да. Все уже просто не могут найти, кто был первоисточником, все копируют и переписывают одно и то же. То есть мы везде видим одно и то же. Вот зайдите на десять городских СМИ, посмотрите ленту за день, там будет что? Одно и то же совершенно. Почему так? Причем знаете, как все происходит? Разумеется, первая новость написана более-менее с фактуркой, вторую написали для скорости покороче, третью еще короче, а в четвертой сломанный телефон, уже где-то одну цифру на другую заменили, и в десятой новости уже: «Иду я по городу, смотрю, а там Гоголь сидит и курит», – скажем так, как в знаменитом анекдоте. Это да, девальвация. Почему? Обращу внимание: никто не работает на эксклюзивы, я знаю минимум пять-шесть городских СМИ электронных, да, интернет-сайтов, как их назвать, где прямо сотрудникам дают конкретную задачу: «Вы занимаетесь только рерайтом, ваша задача – вот грамотно и быстро переписать то, что написала “Фонтанка”, вот “Фонтанка” и “Росбалт” написали, а вы за пять минуток перепишете это и будете вторыми в выдаче, это кое-какой трафик. То есть знаете, там, большая лошадь поела, а голуби подошли, крошечки за ней подклевали, такая метафора. Еще раз, да: все тиражируют, потому что эксклюзивы добывать тяжело, особенно качественные эксклюзивы, и дальше начинается самое интересное. Даже если ты добыл эксклюзив, еще не факт, что его коллеги возьмут, как-то как раз о нем напишут, потому что все переписывают одни и те же два-три СМИ. Сколько бы ты чего-то интересного ни находил, из-за принципов ли конкуренции, из-за нежелания ли поддержать другое СМИ, только раз из десяти случаев кто-то тебя процитирует, честно возьмет твою новость и перепишет. Почему-то эксклюзивы не интересны, но опять-таки перед многими СМИ такая задача не стоит. Мы все-таки их ищем худо-бедно, у нас есть несколько сотрудников, которые за этим закреплены. Я надеюсь, что все СМИ более-менее тоже будут что-то отыскивать.

Иванова: Я думаю, что, судя по реакции в нашем зале, есть желание высказаться и вопросы задать, много острых тем затронул Стас. Кстати, я хочу сказать, что Стас был финалистом конкурса «Тэффи регион», то есть журналист признанный и в наших профессиональных кругах. Есть какие-то вопросы или комментарии к тому, что прозвучало, по поводу информации? Я знаю, что у нас в зале есть люди, которые профессионально с информацией работали, профессионально с информацией работают. Вот у нас Наташа, наш микрофонный оператор, если вы хотите что-то сказать, пожалуйста, возьмите у нее микрофон... Наташа сама хочет сказать. Пожалуйста, Наташа, как человек, который ведет пресс-конференции очень часто.

Наталья: Да, мы приглашаем вас на пресс-конференции в медиацентр правительства. У меня такой вопрос. Вы говорили, что работали с разными форматами, в том числе снимали светские вечеринки. Это не очень удачным было опытом, да, насколько я понимаю... или, может быть, неправильно понимаю. Не хотите ли вы вернуться к этому формату? И у меня лично есть интересные идеи, я могу предложить.

Бутенко: А что мы увидели именно под такой светской, культурной жизнью? Вот на чем мы пытаемся окупаться? Нам важны либо просмотры, то есть вот новость, которую прямо просмотрели, она монетизируется. Вот есть у тебя, там, 10 тысяч просмотров, ты получил, там, я не знаю, 100–200 рублей с нее. Много таких материалов – ты получаешь с них деньги. Либо нужна цитируемость: ты о чем-то написал, и другие СМИ это растиражировали. Светские вечеринки, там, звезды, интервью со звездами, мы много с ними работали... Люди их на самом деле не очень сильно смотрят, мы с этим столкнулись. То есть есть какая-то прослойка, там, 100–200 гламурных девушек, я ничего против них не имею, у них есть специализированные СМИ. Но они скорее посмотрят это в каком-то там «Wonderzine», «Women today», я не знаю, кто еще об этом снимает и пишет, но уже есть тематические площадки. А простым людям, вот тем миллионам петербуржцев, не очень сильно интересна эта тема, то есть ты не получишь со светских гламурных материалов много просмотров, по этому признаку мы их отсекаем. Второе: возможность как-то это монетизировать через спонсорские контракты, но, как правило, организаторы этих вечеринок... к ним журналисты и так придут, потому что там халявный мартини и возможность потусить со звездами, да. То есть никто из них не будет нормально платить, чтобы вы эти мероприятия освещали. То есть это не дает просмотров, и это не дает коммерческих контактов. Мы как бизнес-СМИ от такого формата отказываемся, хотя снимали хорошо.

Иванова: И вопрос, та ли это информация, в которой в первую очередь нуждается горожанин. Тему мы заявили как «Кто владеет информацией...». Вот я хочу ее немножко развернуть в ту сторону, если бы мы продолжили: «Тот владеет миром». Просто у нас сегодня в зале есть профессиональный политтехнолог Игорь Алексеев. Передайте, пожалуйста, Игорю микрофон, и мне бы хотелось, чтобы Игорь оценил информационный рынок с точки зрения его работы на решение каких-то политических задач, скоро выборы в нашем городе. Как работают с информацией на выборах, как работают журналисты, которые прежде всего интересуются политической картиной дня? Вот что бы вы, Игорь, сказали?

Алексеев: У меня сначала вопрос будет.

Иванова (смеется): Хорошо. Стас, я чувствую, завел аудиторию.

Алексеев: Он как раз напрямую касается того, чем занимаюсь я. Стас, когда вы готовите свои новости, вы как-то определяете целевую аудиторию: на кого направлена ваша новость, на кого направлена информация?

Бутенко: Хороший вопрос. Во-первых, у нас есть именно статистика, такая скучная, но которую диктуют нам правила нашей работы. Вот у нас есть отчетность, что нас читают люди от 25 до 45, из них 60% – это женщины, вспоминаю о светских вечеринках, 40% – это мужчины. Ну, это такие, условно говоря, средние горожане, да, то есть не хипстеры, но и не люди, которым совсем хочется послушать про Украину и какие-то там разборки. То есть люди, которых скорее городская повестка интересует. Мы под них, чего уж скрывать, подстраиваемся, то есть мы не то СМИ, которое формирует аудиторию, это уж точно, не буду брать на себя много. И второе, все-таки есть такой принцип, я говорю сотрудницам: «Пишите о том, о чем интересно вам». Это второй принцип. Ну и третье: как, я повторюсь, все городские СМИ, и наше... мы заложники «Яндекс. Новостей», и их мы тоже учитываем алгоритмы.

Игорь Алексеев: То есть, насколько я понял, вы берете в основном среднюю аудиторию такую, от 20 до 45, мужчины и женщины, социальный срез аудитории своей вы не используете, значит. Но вы несколько раз произнесли слово «продавать информацию». Все-таки первичным для вас является монетизация той информации и... Почему я задаю этот вопрос, как раз это пересекается с тем, чем я занимаюсь. Потому что именно монетизация информации... То есть если к вам приходит профессиональный заказчик и просит вас сделать какую-либо новость, которая интересна не всем, а интересна именно определенной той социальной группе, на которую я работаю по данной своей программе...

Иванова: И готов заплатить за нее.

Алексеев: И готов, ну естественно, это всем понятно, это за скобками. Как вы в этом случае тогда отреагируете? И вообще, насколько сегодня влияет вот эта заказная информация на рынок нашей информации? Потому что сегодня очень много... И, предположим, взять те же телеграмм-каналы, которые вы знаете и которые опережают сегодня и эфир на телевидении, но мы его не берем...

Бутенко: Конечно.

Алексеев: И интернет-телевидение. И тогда встает вопрос законный: а зачем делать интернет-телевидение, когда есть... если оно не работает на определенную задачу, да, на определенную целевую аудиторию, не выполняет какую-то задачу? Вот зачем это нужно? И ведь вы не опережаете ни телеграмм-каналы... А вот, например, для политтехнологов, для политиков, там, я не знаю, еще для кого-нибудь очень важна скорость и именно передача информации, той информации, которую я хочу сказать...

Иванова: То есть все-таки оперативно, во главе угла оперативность.

Алексеев: Конечно.

Иванова: А достоверность?

Алексеев: И именно смысл той информации, которую я хочу подать. Потому что даже если мы возьмем телеграмм-каналы, мы видим там одну новость, но повернутую так, как нужно определенному заказчику, правильно? Вот вы работаете в этом направлении?

Иванова: Короче, заказуха есть?

Бутенко: Заказуха есть. Мы коммерческое СМИ, повторюсь, да, то есть у нас нет шикарной государственной поддержки какой-то, той или иной, у нас есть постоянные рекламодатели, те, кто у нас заказывают рекламу, но если к нам кто-то выходит, в том числе из политтехнологов, да, представителей партий, мы идем на контакт. Каждый заказ мы прорабатываем индивидуально, и даже если мы считаем, что наша аудитория – это не совсем то, что нужно этому заказчику, мы предлагаем ему решение вопроса индивидуальное, например, через социальные сети, да. У нас есть определенная связь с разными телеграмм-каналами, мы умеем продвигать информацию в том же «ВКонтакте», чтоб ее увидела именно та аудитория, которая нужна. У нас есть дружба с разными городскими сообществами, поэтому когда к нам выходит человек, который говорит: «Вот у меня политцель – донести информацию до такой-то аудитории», – мы садимся за стол переговоров и просматриваем те каналы передачи информации... Мы ее произведем, мы ее выпустим, в виде ли сюжета-видео, в виде ли текстовой новости, а потом думаем, как ее до кого донести, помимо нашей аудитории. Как правило, эти модели срабатывают. То есть действительно заказчик остается удовлетворен. Разумеется, у нас есть в работе заказуха и с джинсой, которой в нашем городе никто не гнушается. У нас есть свои моральные принципы: мы, там, никогда не станем писать ничего про коллег плохого, мы не переступим через себя, если мы категорически не согласны с заказчиком...

Иванова: Даже закон нарушать не будете?

Бутенко: Мы всегда предложим компромиссный вариант. Как описать ту же ситуацию, но этично.

Иванова: У нас в зале присутствует председатель Союза журналистов, который одновременно является и президентом тоже негосударственного информационного агентства «Интерфакс Северо-Запад». И я думаю, Людмиле Дмитриевне есть что сказать и есть что спросить. Людмила Фомичева, да.

Фомичева: Мне очень интересно было вас послушать – как канал, как информационное телевидение, которое как бы новое, новое СМИ, да, относительно новое. Я наблюдала за вами, когда вы только зарождались, это еще было при Райкине, и вы прошли определенный путь. Я могу сказать, что вот наше информационное агентство, оно некоммерческое, но, естественно, мы поставлены в условия жизни, как, значит, и зарабатывание денег, естественно, и в то же время информации. У нас есть преимущество конкурентное, что мы экономическая информация. Информация – это главное. Понятно, что без политики нигде, ничего не обойтись. Но я могу сказать вам, как мы зарабатываем деньги. Мы пытаемся выигрывать, участвуя в конкурсах на гранты, да, значит, информобслуживание каких-то коммерческих структур, информационное сопровождение, и, самое главное, наши журналисты, они мало думают о том, как заработать деньги, они никаких, там, заказных материалов... такого нет. У нас есть продукт, который называется «СПАРК» – может, вы слышали – система профессионального анализа рынка и компаний, и коммерческий отдел наш зарабатывает, продавая этот продукт, но это продукт не наш, а большого «Интерфакса», и нам, значит, там только 40%, и благодаря этому наши журналисты, и редакция у нас из 12 человек состоит, они могут творить, вот. Они могут творить, конечно, все. И главная задача, конечно, и я это от них требую, главный редактор наша тоже, Татьяна Барковская, требует, чтобы было больше эксклюзивов. С этим я с вами абсолютно согласна: когда открываешь ленты, я сравниваю все там, «Интерфакс», «Фонтанку», «Росбалт»... И смотришь, значит, на то, что, конечно, «Фонтанка» оперативнее работает, но они работают еще со слухами. Мы никогда не даем информацию о том, что вот «как нам стало известно, скоро назначат этого». Только после того, как состоялся этот факт, мы работаем только по фактам, да. Но стараемся, если есть какая-то конфликтная тема или что, давать одну сторону и другую. Это все сложнее, конечно, и нужно гонять больше ребят, потому что, особенно в плохую погоду, нравится всем сидеть в редакции за компьютером. У меня вопрос...

Иванова: Людмила Дмитриевна, а можно перед тем, как вы зададите вопрос Стасу, я задам один вопрос вам, и мне кажется он очень важным. Ваша лента новостная, которую делает «Интерфакс Северо-Запад», она продается, да. То есть человек в открытом доступе может прочитать не всю информацию, а большая часть ленты продается. Вот что делает ее продаваемой, почему ее люди покупают?

Фомичева: Значит, могу сказать, что раньше еще, когда у нас была своя редакция «Ведомости», помните, газеты «Ведомости», «Коммерсант», на нас подписаны все СМИ города. Ну, я имею в виду большие газеты, радио: «Радио России», радио «Петербург» и другие. Подписка небольшая, 9 тысяч в месяц, вот, но и подпиской... Больше, чем подписано на нас, не могут, да. Я сказала об основных источниках финансирования, и я могу сказать, что, например, многие экономическую информацию, многие СМИ – «Коммерсант», «Ведомости» и другие – они берут у нас вот эту короткую информацию, у нас есть свои форматы, да, свои правила игры, и потом они раскручивают эту тему. Вот благодаря этому она в первую очередь, эта информация, и ценна. Не только потому, что сколько акций продано и закрыт, там, завод «Форд» или не закрыт, но пытаются сделать не только то, как спускается корабль и о чем пишут абсолютно все, или брифинг какой-то, или пресс-конференцию... И еще мы делаем пресс-конференции, конечно, большинство из них бесплатные, но в том числе и платные, да. И мы стараемся... Мы не гонимся за количеством, потому что все-таки пресс-конференция – это уже отходящий жанр такой более-менее, и вот телевизионщики, наверное, мало любят... Только находя интересные темы и интересных ньюсмейкеров, мы, значит, привлекаем тогда журналистов, и тогда приходят, и камера, и так далее.

Иванова: Спасибо. Ваш вопрос.

Фомичева: Мой вопрос. Я хотела спросить вас вот о чем: цифровое телевидение, на ваш взгляд, в какой степени конкуренции оно состоит с основными каналами? Ну, понятно, там и бюджетное финансирование, и реклама, и так далее. Какое... Вот Ира его уже задавала. Какое будущее, на ваш взгляд, цифровое телевидение имеет?

Бутенко: Именно то, что в сети, да, то, что в интернете идет?

Иванова: Хотя цифровое телевидение... Сейчас все каналы переходят на цифру, все телевидение будет цифровое.

Бутенко: Еще пять лет назад, лет шесть назад, когда я работал на классическом телевидении, мне казалось очевидным, я себе сам говорил, что пять лет, Стас, и ситуация перевернется. Я видел, как дорого производить эфиры на телевидении, я видел, сколько мы за все платим, сколько ненужных специалистов, да, потому что в интернете все можно сделать конвергентно. Один человек снял, сам же и смонтировал. И мне казалось, что вот эта экономическая логика, что проще делать в интернете, она все перевернет достаточно быстро. Но прошло пять лет, шесть, восемь, и, по сути, ничего не меняется. Как мне кажется, достаточно долгий процесс, потому что в России году в 2008–2010 открывались интернет-каналы, как региональные, так и всероссийские: «Russia.Ru», «ЯКБ ТВ» в Екатеринбурге, в Подмосковье несколько было интернет-каналов...

Иванова: И плюс каждое телевидение имеет свою интернет-версию.

Бутенко: Сайт, да, свой сайт – это интернет-версия. Но сейчас вот эти отдельные интернет-каналы по всей России позакрывались. Почему? К ним, может быть, не шли рекламодатели, потому что не до конца понимали эту специфику, может быть, все-таки в борьбе за госконтракты, за те самые деньги, тоже их победили, но сейчас это много где закрывается. Единственное, что поддерживает рынок, – это корпорации. Там, «Газпром», «Сбербанк», футбольные клубы, у них всегда есть корпоративное интернет-тв, и это вот та ниша, где пока наши специалисты, которые умеют это делать, они там зреют, созревают, чтобы потом выйти и еще раз попытаться создать эту инфраструктуру интернет-тв. Так или иначе запрос экономии, когда региональные телевидения платят за волну, повторюсь, по 20, по 15 миллионов рублей в год, а у них общий бюджет, там, миллионов 60... Зачем им отдавать эту треть, когда можно было бы работать в интернете? Да-да, встает вопрос неохваченной аудитории, у которой нет сети и доступа к компьютеру, но это уже очень долгий разговор. А если говорить, да, о способах заработка «Интерфакса» и нашем, надо понимать, что они не могут быть схожими. У вас, конечно, совершенно другие мощности, нам с достаточно небольшим коллективом приходится искать другие конкурентные преимущества. У нас это возможность делать новости с видео в первую очередь, то есть то, что другие не покажут. Мы в первую очередь покажем видео. И второе: то, что мы можем делать коммерческие услуги. Ну уж минутка рекламы, да: мы можем снять и сюжет по цене намного меньше, чем сделает любой эфирный канал, мы можем снять многокамерную прямую трансляцию, и именно на коммерческом рынке у нас это получается очень хорошо.

Иванова: Вот сейчас мы как раз и делаем многокамерную трансляцию.

Фомичева: Да, скажите, пожалуйста, а вот ваше видение журналиста будущего. Вот сейчас же...

Иванова: Сейчас, Людмила Дмитриевна, мы к этому вопросу перейдем. Я хотела напомнить, что сегодня в гостях у нас Стас Бутенко, главный редактор «Piter.TV», интернет-канала, и тему-то мы заявляли «Кто владеет информацией...» в надежде на то, что продолжение будет: «Тот владеет миром». А пока у нас получается совершенно наоборот. У нас получается: кто владеет ресурсами, финансами прежде всего, тот и владеет информацией. И вот этот тезис я бы очень хотела попросить прокомментировать Оксану Чернышову, которая сегодня есть у нас в студии. Потому что Оксана за годы своей профессиональной работы в журналистике работала в двух крупнейших городских агентствах, это информационное агентство «Regnum» и информационное агентство «ТАСС». Оксана, что бы вы сказали на эту тему? 

Чернышова: Ну, мне сложно начать именно с этой темы, я, если можно, все-таки скажу про достоверность.

Иванова (смеется): Давайте. Про то, что ближе.

Чернышова: Ну, потому что невозможно промолчать, когда говорит журналист, тем более редактор, о том, что он пускает информацию в эфир недостоверную, что это позволительно сейчас, и это вообще считается чуть ли не нормальным. Я понимаю, что когда источником информации являются люди, обычные люди, у которых, там, течет вода, течет с крыши вода в квартире, а через пять минут она уже не течет, и вы даете об этом новость... Да, сложно тут быть достоверными, но это народные новости, которые, мне кажется... Тут стоит обсуждать вопрос об общественной значимости таких новостей. Может быть, может быть, тут вот очень много дискуссионного. Но, на мой взгляд, достоверность новости – это первейшая, если уж мы берем на себя ответственность и пишем текст, который мы называем новостью, то достоверность ее – это просто первейшая обязанность журналиста, а подтверждает достоверность источник. Просто пишем источник информации, и вопрос решается.

Бутенко: Нет, это требование у нас перед всеми редакторами, у нас нет на сайте ни одной новости без указанного источника. Другое дело, что источники в нашем регионе очень слабые.

Чернышова: Вот это вопрос о рынке, да. Это вопрос о рынке и о том, в какую сторону идут СМИ и что сейчас с этим происходит. Что касается бизнеса...

Иванова: Да, я вот хотела сказать, что я все время пытаюсь вести сегодняшнюю дискуссию, но все участники пытаются ее поворачивать в другую сторону и вести ее вместо меня. Но я все-таки настаиваю на своем праве ведущей и поэтому, Оксана, еще раз все-таки: кто владеет ресурсом финансовым, тот владеет информацией?

Чернышова: Нет.

Иванова: Или кто владеет информацией, тот, условно говоря, владеет миром?

Чернышова: Ну, это как что первично, яйцо или курица. Кто владеет финансовыми ресурсами, тот владеет...

Иванова (смеется): Сначала информацией, а потом миром.

Чернышова: Да нет, тот владеет способом передачи информации, хотя сейчас есть социальные сети, и это еще один поворот нашей дискуссии, пока еще не запланированный нашей ведущей. Это с одной стороны, а с другой стороны, кто владеет информацией, ну, на мой взгляд, тот, безусловно, владеет миром. Это вот для меня, как для журналиста, но, может быть, у меня профессиональная деформация.

Бутенко: У меня две реплики тогда будут все-таки. Первая: еще раз вот поспорим об источниках немножко, да. В чем здесь проблема кроется-то? Понятно, что есть несколько стандартов, у нас в редакции они исполняются, то есть минимум один источник должен быть, хотя вообще-то надо больше иметь. И более того, если мы что-то публикуем, перед публикацией мы прозваниваем, например, в организацию, которая упоминается в этой новости, мы связываемся с теми, чьи интересы затрагиваются, в чем проблема? В большинстве случаев мы получаем бесконечную переадресацию этого запроса, нам отвечают две недели – те, кто заинтересован, чтобы о них не написали эту новость, которая их компрометирует. Но они отвечают две недели, иногда не отвечают ничего, и мы вынуждены... Я вот не говорил о том, что мы опубликовываем совсем недостоверную информацию, фейки, нет, у нас обязательное требование – минимум ссылка на один источник, а потом, если новость острая или чьи-то интересы затрагивает, прозвон, в идеале до публикации. Но проблема в том, что нас либо игнорируют, либо посылают по большому кругу, и мы вынуждены публиковать эту недопроверенную...

Иванова: Недоновость как бы, да?

Бутенко: Просто потому, что мы не можем ждать эти две недели, потому что конкуренты обойдут. А если говорить о том, что кто владеет информацией, тот владеет миром, я не знаю в России ни одного СМИ, публикация которого могла хоть в чем-то хоть что-то изменить – кроме конкретных частных случаев. Когда что-то менялось бы, принимался закон...

Иванова: Спасибо.

Чернышова: Можно тогда я скажу последний пример, который нам подал журнал «New times». И 22 миллиона рублей, которые собрали за четыре дня разные люди – мне кажется, что это пример того, что СМИ сейчас – вопреки всему, несмотря ни на что – они есть и играют определенную роль в общественной жизни. Спасибо.

Бутенко: Мне кажется, в этой истории – хотя да, тоже хотелось бы поддержать журнал «New times» – но в этой истории не «New times» собрал деньги, а окружение «New times» и тусовочка, которая не является СМИ, а является сообществом журналиста, собрала эти деньги. «New times» – респект и уважуха, но в этой истории 22 миллиона собрала не их главный редактор, а ее окружение, которое очень хорошо поработало в соцсетях. Возможно, кто владеет соцсетями и умеет манипулировать, тот владеет миром, да.

Иванова: Спасибо. Игорь?

Алексеев: Я бы сказал чуть-чуть по-другому. Что не кто владеет информацией, тот владеет миром, а кто владеет ресурсами, тот управляет информацией. Недаром я задал Стасу вопрос: если нужна будет информация для вброса, я приду к вам и знаю, я могу вам не раскрывать – здесь я раскрываю просто инструменты своей работы – я могу вам не раскрывать ту задачу, которая стоит передо мной, но я подготовлю такую информацию, которая ударит по определенному или лицу, или определенной компании, и я достигну своей цели, и даже вы не будете знать, что за этой информацией было, именно стояла такая задача. Понимаете? Поэтому, если я владею ресурсами, я управляю информацией, значит, я владею информацией. И тут уже задача... Вот, наверное, надо поговорить о нашем информационном рынке: что он сегодня превратился в рынок, у нас нет не ангажированных и абсолютно свободных СМИ, когда я могу сказать... Брать интернет-ресурс любой – да, в принципе, сегодня любой может стать журналистом. Есть мобильный телефон – я снял, я выложил, куда-то бросил, что-то понравилось, кому-то нет, все прочитали: у меня, не знаю там, котенок ест сосиску, у меня льется вода. Но направленная информация, информация, скажем так, которая понесет какой-то общественный резонанс – а она, как правило, сегодня делается – она формируется, и формируется не журналистами, она формируется именно теми, у кого есть ресурсы. Это была реплика.

Бутенко: Очень крутая реплика. Просто тоже очень маленькая реплика в ответ. Абсолютно согласен в этой истории: надо, к сожалению, к счастью, повышать грамотность населения, медиа-грамотность, я не знаю. Я бы в школе уроки антипропаганды вводил. Почему? У нас действительно нет ни одного не ангажированного СМИ на рынке. Что в этой ситуации сделаешь? Смотришь: вот СМИ, ангажированное господином «Б», написало это, СМИ, ангажированное господином «А», о том же самом написало другое. Смотришь вот это перекрестие: где-то там, видимо, истина и зарыта, надо только научиться ее правильно извлекать.

Иванова: Замечательная реплика Игоря и ваша тоже. Был вопрос такой: вот смотрите, насколько сегодня информационная картина мира, которую создают наши коллеги, соответствует реальной картине мира? Должна ли она соответствовать? Что мы теряем, приобретаем?

Бутенко: Я считаю, что не соответствует. Я тут немножко оговорюсь: я ведь действительно больше даже специалист по телевизионным вопросам, поэтому в рынке информации, распределения этих потоков, я немножечко профанчик, у меня немножко взгляд со стороны. Для меня кажется, что вот как раз тот банальный пример, когда про «New times» не писал на самом деле практически никто, а про домогательства, харассмент в «Медузе» писали сотни СМИ... Объективная картина мира такая: у крупного журнала, к которому можно относиться по-разному, большие проблемы, это связано с возможным нарушением прав СМИ. На это должны были обратить внимание все коллеги, но все коллеги: «Эхей-ху, там кто-то кого-то за что-то пощупал, давайте про это напишем». Итого: в «Яндекс. Новостях», я смотрел, чего-то вроде 88 публикаций про харассмент в «Медузе» и, там, четыре-шесть публикаций про «New times». Перед нами есть реальная проблема и проблема, высосанная из пальца, но СМИ освещают ее. Вывод из этой... конкретно из этого уравнения: не объективно. То, что важно, не освещено, то, что неважно, освещено, потому что весело.

Иванова: Здесь хотелось бы еще раз передать микрофон Людмиле Дмитриевне Фомичевой, потому что Людмила Дмитриевна у нас председатель Союза журналистов. Вот что бы вы сказали о нашей корпоративной солидарности и нашей готовности поддержать друг друга?

Бутенко: Все плохо, все плохо.

Фомичева: Я хотела спросить как раз таки, во-первых, две вещи. Первое: как вы реагируете, когда вы слышите о том, что закрылись, там, скажем, три крупные газеты, как это было раньше? Вы как бы радуетесь этому, что меньше конкуренции?

Бутенко: Хорошая шутка, да.

Фомичева: Как главный редактор. Это первое. А второй момент: я хотела как раз спросить у вас – не хочу уводить в эту дискуссию «блогеры и журналисты» – но хотела сказать о том, что сейчас многие говорят о том, что зачем нам журналисты, или журналист должен быть такой, который придет, умеет снять это, умеет сделать подпись или короткую информацию, которую сможет отправить, распространить в сети, в свое СМИ и так далее. И поэтому сейчас в традиционном смысле журналистика, она теряется, что ли, и нужны журналисты новой формации какой-то.

Иванова: В общем, вопрос о кадрах.

Бутенко: Первая реплика. Мне всегда очень больно, когда я слышу, что где-то кого-то сокращают. Я как человек, который проработал и на региональном телевидении со штатом 100+ человек, и в частных компаниях, я видел, как сокращали, там, треть сотрудников где-то, когда «Сотку» сокращали. Для меня это была именно боль, потому что везде коллеги, везде друзья, которые кормят семьи и детей. Я никогда не понимал, как этому вообще можно радоваться теоретически, господи. Это наш рынок и без того хиленький, в нем еще хуже, еще меньше рабочих мест, и еще новые резюме будут сейчас валиться, чему ж тут радоваться, это раз. Второе: единственный раз что-то похожее на легкое злорадство было, когда в крупную петербургскую компанию пришло новое руководство, чьи взгляды и отношение к кадрам мне показались не очень симпатичными... И когда это руководство, закончив свои политические задачи, – и как раз которое не работало в бизнес-целях, они могли своими ресурсами окупить канал очень легко, у них были такие шансы – они потом вернулись к себе в Москву, это был единственный случай, когда я позлорадствовал: вот у этих людей не получилось. Но когда кого-то сокращали, мне их все равно было жалко.

Фомичева: По-моему, позлорадствовали мы все, когда они вернулись в Москву, и радовались.

Иванова: Коллеги поддерживают.

Фомичева: Но я хочу сказать про наше журналистское сообщество, не знаю, и вас спросить по поводу... Мне кажется все-таки, что, в отличие от Москвы и от других регионов, там, где они очень зависимы от администрации, потому что умрут со всеми, если не будут получать субсидии или гранты, это вот мы с этим сталкиваемся, да. В отличие от этого, наше все-таки журналистское сообщество – может быть, это мое такое положительное видение – мы стараемся просто помогать каким-то образом, делаем эти заявления, которые, может, другие считают, что никто на них не обращает внимания, и тем не менее, там, обращаемся с письмами к ГУВД, вытаскиваем из заков журналистов и так далее. И даже сейчас, когда вступают у нас, я говорю: «А зачем вам? Мы же вам ничего не можем дать». Они говорят: «Ну хоть в какой-то степени мы чувствуем свою защищенность».

Иванова: Спасибо, Людмила Дмитриевна. Дайте, пожалуйста, микрофон Наташе. У нас есть в зале журналисты старшего поколения, условно говоря, которые помнят другие времена, другие газеты и другие информационные потоки. Правда, так сегодня выстроен кадр, что я сижу к ним спиной, придется задавать вопросы вот так вот, виртуально. Я имею в виду Татьяну Степанову, которая здесь присутствует, и Бориса Клементьева. И я бы хотела, чтобы вы сказали, насколько вот именно работа с информацией, с вашей точки зрения, изменилась за вот это время, и что вас устраивает в современном информационном потоке, в современной информационной подаче, в той картине информационной, которая существует, а что вы не можете принять как профессионалы, всю свою жизнь отдавшие журналистике? Пожалуйста, кто готов? Борис Клементьев. А потом Татьяну Степанову попрошу. Да, пожалуйста.

Клементьев: Я уже подготовил в процессе беседы такой вопрос практический. Я приведу пример: лет пять или шесть назад, вот как раз напротив Дома журналиста, в «Макдональдсе» был взрыв, случилось такое. Все, естественно, информационные агентства бросились туда, пять или шесть камер там было точно, и вот они ищут информацию. Естественно, все закрыто, все окружено, выходит пресс-секретарь ГУВД, естественно, он говорит общие слова. Какую-то девушку нашли, она что-то слышала и ничего не поняла. В общем, где-то что-то, ну нет информации, все маются, бегают: «Ну где, где узнать информацию?» И какая-то телекомпания что-то нашла. А что она нашла? Она решила, что если подняться по парадной лестнице к жителям, которые живут прямо над «Макдональдсом», и узнать у них какую-то информацию, которая, в принципе, может быть, как-то что-то разъяснит...

Иванова: Это как раз подход, который «Piter.TV» использует. Он идет к горожанам.

Бутенко: Примерно так.

Клементьев: И они пошли. И, конечно, что-то они получили, ну, какой-то эксклюзив получили. Вот у меня такой и есть вопрос. Скажите, вы, естественно, настраиваете своих сотрудников именно на поиск такой эксклюзивной информации? Теоретически это да, а вот практически настраиваете их: «Принеси первый, принеси лучшую, интересную...»?

Иванова: Или принеси, что найдешь.

Клементьев: И если принесешь, то тебе, естественно, какие-то будут дивиденды. А с конкурентами я тоже могу как-то встретиться и похвастаться: «Я был первый». Вот у вас есть такое чувство – или просто дать информацию и все?

Бутенко: Здесь что можно сказать... Во-первых, да, в Петербурге не так часто происходят события, которые прямо включают вот такой репортерский нюх, где ты бежишь, перегрызаешь всем глотки и кого-то опережаешь. Когда происходят какие-то подобные ситуации, да, мы ставим по каждому подобному происшествию конкретные цели и конкретные задачи, то есть у нас нету громких красивых слов, что «опередите всех». Мы понимаем, что, честно, есть в городе СМИ с бо́льшими бюджетами, и с их техническими возможностями – там, пролететь на пяти квадрокоптерах над местом взрыва – мы их не обгоним. Но каждый раз у нас такой быстрый штурм происходит: что мы можем вычленить того, чего нет у конкурентов, в чем мы можем быть первыми и лучшими. И даем конкретные задачи, но это происходит опять-таки без воззваний к тому, что «вы должны быть первыми, вы должны быть лучшими». Даются конкретные установочки, примерно: «Вот так мы сможем обыграть конкурентов». Это делается достаточно спокойно. И, повторюсь, в Петербурге, к сожалению, очень много рутины. К счастью, наверное, что, да, не так часто «Макдональдсы»-то взрываются, но именно для того, чтобы раскрыть эти коронные репортерские навыки, когда, там, столкнулись два поезда, и ты нанимаешься санитаром, чтобы грузить тела погибших и через это получить какую-то эксклюзивную информацию, такого почти у нас и не происходит. Хотя когда был, господи помилуй, взрыв в метро, тоже нам удалось какие-то вещи добыть, опять-таки потому, что девушка была в соседнем вагоне, наша сотрудница, она там наснимала других вещей, мы вышли первыми. Но опять-таки и здесь немножечко все упирается в финансы: чтобы все-таки быть прямо самым оперативным и самым ловким, тоже тяжело конкурировать с большими телеканалами. Но, повторюсь, в конкретных ситуациях такая задача ставится.

Иванова: Борис Георгиевич, но вас картина современная информационная сегодня устаивает?

Клементьев: Да, я об этом хотел сказать, что как ветеран-горожанин Петербурга я, в принципе, конечно, информацию вижу и смотрю, и вижу изменения, потому что, ну, во-первых, интернет подстегивает, и вообще сейчас вот эта информационная кухня совсем стала другой, и поэтому, если уж информационное агентство работает, конечно, оно, в общем-то, этот темп берет, пытается ему соответствовать. Вот мне нравится, что именно краткость, которую вы выдерживаете в информациях... это, в общем-то, сейчас точно должна быть, потому что большие тексты, большие какие-то репортажи, они уже...

Иванова: Времени на них нет, некогда читать.

Клементьев: Не перерабатываются, некогда читать. Ну, дам вам в заключение аналитики и всего прочего. Так что, конечно, все меняется, и мы бежим-бежим – не знаю, как, куда добежим.

Иванова: Татьяна Михайловна, добавите что-нибудь?

Степанова: Я немножко, может быть, чуть-чуть, очень кратко. Что меня сейчас устраивает, то, что мне нравится, это оперативность, конечно. Раньше не было столь быстрой, скорой подачи информации, и, безусловно, сегодня наше время в этом выигрывает по сравнению с прошлым, но мне не хватает... знаете, чего? Мне не хватает качества этой информации и качества подачи, не хватает хорошего русского языка в этой информации.

Бутенко: С текстами все плохо везде.

Степанова: Это просто катастрофа, на мой взгляд. Если сравнивать даже недалекое прошлое, ну, пять-десять лет тому назад, я читала эти тексты с бо́льшим удовольствием и понимала... и видела хороший русский язык. Мне сегодня вот этого хорошего русского языка катастрофически не хватает.

Бутенко: Даже средненького русского языка не хватает, даже посредственного не хватает.

Иванова: Чем вы это объясните? Тем, что информация стала больше инструментом, чем жанром журналистики? Или есть какие-то другие причины?

Бутенко: Во-первых, я хочу сейчас шпилечку образованию сделать.

Иванова: Вот давайте о кадрах. Под финал.

Бутенко: Вот как раз мы, кстати, хотели поднять тему сотрудника будущего. Мне-то хотелось бы... Вот понимаете, есть такие банальности, которые даже лень говорить: что сотрудник должен быть конвергентным, должен уметь снимать, писать, монтировать. С этим никто не поспорит. Я мечтаю о том, чтобы опять вышла какая-то ценность текстов, зашла ценность текстов. Потому что приходят сотрудники – на стажировку, на практику – да ладно, выпускники свежие СПбГУ и КИТа к нам приходят, пишут плохо, пишут прямо плохо, совершенно не понимают жанрового разнообразия, того, что субъективизация, авторизация в новостях, например, информационных невозможна, и то, что публицистику при этом, наоборот, не надо писать сухим сжатым текстом. Вот писать не умеет практически никто. Да, этот навык у кого-то вырабатывается, но кризис почему-то есть, это видно в первую очередь на студентах. Может быть, там какое-то клиповое мышление, оно свернуло ценность текстов... Может быть, да, но почитать практически нечего. И знаете, еще все-таки жанр не эссеистики, а очерка, очеркист, он же, по сути, ушел в никуда. Он перешел в блоги, кстати, о чем мы говорили. Блогеры делают что-то подобное очеркам, можно поискать там такие примеры. Вот это большая боль, потому что хороших текстов нигде нет. Ну, вот новость можно и до цифры свести: сгорело столько-то людей, произошло столько-то ДТП. Но я надеюсь, что все-таки этот человеческий голод, который в наш мозг заложен, он когда-то себя проявит. Вот как мы в нулевые – я помню прекрасно – мои преподаватели, филологи, говорили: «Все, ваше поколение не заинтересуется текстом никогда, вам важно видео и фото, вы не пишете тестов, вы послушаете современную музыку». Сейчас же неожиданно, в 10-е годы, появилось определенное поколение русских рэперов, которые, например, делают безумно качественные тексты, будь то Хаски, будь то Оксимирон. А это откуда-то появилось. Еще недавно мы могли слушать максимум какое-то «на-на-на, тра-та-та», а здесь очень сложный уровень: серебряного века вполне себе какие-то лексические игры происходят. Поэтому, может быть, что-то такое будет ренессансом в журналистике.

Иванова: Вы знаете, Стас, я как человек, который большую часть своей жизни поработал в радиоэфире, веду лекции в Федеральной школе радио, читаю. И вот каждый раз я студентам говорю, и они со мной соглашаются, что мы сейчас входим во время, в котором будет запрос на смыслы.

Бутенко: Да.

Иванова: Люди не хотят читать текст просто потому, что там какие-то буквы сложены в слова, а слова – в предложения. Люди хотят понимать, почему они тратят свое время на этот текст и какой новый смысл они могут из него почерпнуть, под каким новым углом они могут посмотреть на происходящую действительность и что-то такое для себя понять в этой жизни. Поэтому я думаю, что, конечно, будущие журналисты – это пишущие журналисты. Но пишущие во вторую очередь, а в первую – думающие.

Бутенко: Вот можно такую удочку на будущее, оптимизм. Немножечко... Минутка оптимизма.

Иванова: «Piter.TV» делает позитивные новости.

Бутенко: Я уже сейчас уверен, что в ближайшей перспективе – возможно, я буду плохим прогнозистом – будет запрос в первую очередь на истории, а не на новости. Новость короткая и ничему не учит, это просто факты, которые ты забудешь через день. А истории, они запоминаются, из них можно делать какие-то выводы, извлекать из них мораль и художественное удовольствие – из хорошей истории. Я уверен, что будет запрос на жанр истории, и аналитика будет всегда. Причем это во всех СМИ. Вот на телевидении мы сможем рассказывать истории в виде телесюжета, а аналитику – просто в виде умного блогера либо, там, эксперта, который в своей теме разбирается. Он за пять минут расскажет так интересно, что не надо тебе читать большой объем текста. Но вот я прогнозирую, что эти два жанра: «а» – история в жанре хорошего такого репортажа, может быть, с элементами очерка, она будет жить всегда, и «б» – то, что запрос на экспертное мнение в то время, когда весь интернет – это рерайт... И вы знаете, вводите в «Гугле», там, «лекарства от неврологии», и тебе выдает десять одинаковых копирайторских текстов, где что-то написали люди, совершенно не разбирающиеся в медицине. Ну, так интернет устроен, кто что-то гуглил, находил. Уже сейчас есть запросы на профессиональные сайты, где адекватный врач на самом деле в несколько абзацев все это расскажет, и у людей будет на это запрос всегда. Поэтому вот очень хочется верить, что эти два жанра в самых разных СМИ спасут и текст, и профессию.

Иванова: Означает ли это, что изменится баланс в средствах массовой информации, что новости, которые сейчас, по сути, – вот, например, как в вашем СМИ – являются основным контентом... Это основной контент, занимающий бо́льшую часть и ресурса, и страницы главной. Означает ли это, что они сместятся, как это было когда-то, в какую-то колонку новостей, например, а остальное – это будет вот такая авторская журналистика?

Бутенко: Мы, лично наше СМИ, мы хотим к этому идти, просто это путь, который тоже требует некоторого усиления редакции пишущими людьми и снимающими людьми, это требует какого-то планирования другого, чем то, что нам доступно сейчас. Очень хотелось бы идти к этому. Мы в какой-то момент себя поймали на том, что мы делаем уже порядка 150–160 новостей в день, и мы подумали, что это немножечко неправильная картина. Что вот из этих 150–160 – вот сколько из них реально новости? И мы посчитали с руководителем, что где-то 30–40. Я подумал...

Иванова: 30–40 – это тоже немало.

Бутенко: Я подумал: а к чему вообще, ради чего вот эта остальная сотня? Так что у нас вот сейчас как у СМИ есть некоторый концептуальный кризис, но я уверен, что мы из него выйдем как раз вот в сторону таких материалов.

Иванова: Спасибо. Я бы хотела еще раз дать слово залу. Может, у кого-то есть вопросы, комментарии, мысли... Светлана Алексеева, известный петербургский журналист.

Алексеева: У меня короткий вопрос если только. Вот сейчас прозвучали цифры, мне вот интересно, как вы сейчас видите новостийный рынок? Сколько новостей может дать такой город, как Санкт-Петербург, в среднем в день? Вот что как бы вы считаете новостью? Сколько их, новостей таких, которые действительно могут, ну, как-то хотя бы заинтересовать?

Бутенко: Вот я недавно прочитал очень хорошую шутку в телеграмм-канале «Алло, редакция», да, который тоже петербургские журналисты делают. Там был список из 50 типичных петербургских новостей: о том, что вот моют памятники по весне, Петербургский международный экономический форум проходит, и что весь год мы, по сути... Вот Крещение, да. И что весь год, он делится на одни и те же типовые новости. Более того, каждый день, если его рассмотреть...

Иванова: Культурный форум...

Бутенко: Делится на одно и то же. Утром сгорели два автомобиля в таком-то районе, чуть попозже вот утренний отчет: ночные педофилы, грабители, люди, которые утаскивают металл откуда-то с баз. Днем – немножечко культурки, потом выступил вице-губернатор с заявлением, другой вице-губернатор, и вот два-три эксклюзива за день ты нашел из разных корзиночек. Что из этого реально новость? По сути, очень мало чего, потому что остальные – это такие типичные новости... Вот просто вставь другие цифры: женщина 1978 года рождения убила мужчину 1962 года рождения. Просто каждый день меняй цифры, кто какого года убил. Это же, по сути, не новости – то, что повторяется изо дня в день, нет. Настоящих новостей, ну, дай бог, 10–20 в день, то, что реально влияет на нашу жизнь. А чем назвать вот эти остальные огрызки, не знаю, но, к сожалению, их надо отписывать, потому что рынок диктует конкурентную борьбу. Многие это отписывают, и ты отпиши это, но только раньше. Я надеюсь, что когда-то эта система придет к кризису, который ее погубит, и мы сможем уже работать на журналистику.

Иванова: Ну, и это на самом деле подтверждение вашего прогноза на будущее. Я к тому, что суммарное место новостей в СМИ должно сократиться в пользу настоящих новостей, а все остальное должно быть либо эссеистика, либо очерковая журналистика, либо аналитика.

Бутенко: Я за то, чтобы расцветали разные цветы, и поэтому, чтобы были СМИ – очень хорошие новостники, у которых хватает кадров, чтобы действительно не выдавать недостоверную информацию, но при этом делать это оперативно. Чтобы были профильные новостные СМИ, были профильные аналитические, публицистические, развлекательные.

Иванова: Слушайте, а мы не придем к такой истории, которая, опять же, была уже когда-то в Советском Союзе, когда было Телеграфное агентство Советского Союза – СМИ, которое отвечало за всю информацию в стране? Она была точно совершенно выверена, хорошо написана и достоверно, а все остальные просто ее использовали как новости. А вот о том, о чем вы говорили, писали журналисты. Может такое произойти?

Бутенко: Ну, я надеюсь, такого не произойдет, конкуренция должна быть везде. Только она повысит качество, и, может быть, где-то даже элементы «выдать поскорее, но не совсем достоверно», оно кого-то да спасет. Есть такие проблемы, которые требуют оперативного разрешения. Если ты не рассказал о ней людям сегодня, не привлек внимание нужных общественников, нужных юристов, каких-то тематических организаций, то завтра вот с этими людьми может произойти что-то плохое, их могут до конца обмануть, кто-то не будет противодействовать злу. Там, проверяешь два дня источник, из которого это сведение пришло... Как нам написали накануне: «Вот в Тосно моего мужа избили полицейские, что с ним происходит?» Пожалуй, как качественное СМИ мы должны были бы отправить пару запросов, тройку запросов, в понедельник получить ответ, во вторник его опубликовать, но мы опубликовали тут же, без какой-то проверки, связались с полицией, и, как по нашей информации, все разрешилось в достаточно мягкую сторону.

Иванова: То есть вы фактически как СМИ помогли конкретному человеку?

Бутенко: Ценой недостоверной публикации, возможно, информации.

Иванова: В какое сложное время мы живем, как все неоднозначно. Хочется, с одной стороны, чтобы были стандарты профессии, и они были высокие, и мы им соответствовали, с другой стороны, людям хочется помогать, а с третьей стороны, и развиваться в какую-то тоже правильную сторону. Закон о СМИ помогает вам работать или нет? Вообще, он чувствуется в работе?

Бутенко: Вот что скажу: сейчас прямо меня обижает – когда приходят опять-таки новые сотрудники – не преподают право в СМИ вообще нигде. Я работал даже с ребятами из МГУ, выпускниками, с очень сильными ребятами, но когда я им задавал банальный какой-то вопрос: «Что у нас тут с авторским правом? А здесь? Вот расскажи мне, как мы можем огрести за публикацию такой информации», – все пыкали и мыкали, и, более того, я им в ответ пыкал и мыкал, потому что мне-то тоже эту дисциплину никто не преподал, и все, чему я учусь, это уже когда от Роскомнадзора административки приходят конкретные, или приходят какие-то судебные иски от обиженных людей. Вот так приходится на практике учиться. А со знанием правовой стороны профессии все очень плохо – и, возможно, это одна из самых слабых сторон именно нашего поколения. Прямо беда.

Иванова: Вот недавно в Доме журналиста у нас даже был круглый стол на тему «Нужен ли новый закон о СМИ нашим профессионалам?».

Бутенко: Я так хотел быть и не смог, это просто обидно, да.

Иванова: Нужен новый закон или нет? Свое мнение скажите.

Бутенко: Нужен. Я скажу так: нужны, возможно, какие-то подзаконные акты. Потому что... Я сейчас выступлю в защиту всех интернет-СМИ Санкт-Петербурга.

Иванова: Давайте. У вас есть такая возможность.

Бутенко: Нас очень часто некоторые контролирующие организации, которых... мы очень уважаем их сотрудников, где бы они там – на Большой Морской, на Малой Морской – ни располагались, мы их все равно уважаем, да. Но что происходит? Они действуют по закону, большие пункты которого были прописаны в 90-е, и это применялось, например, к печатной или телевизионной продукции. Вот если вышла в газете, например, публикация с каким-то матерком или с каким-то упоминанием того, что не совсем можно упоминать, это уже оттуда нельзя было выпилить. Когда у вас есть интернет-СМИ, вы их проинформировали, они удалили или сняли этот материал, если он был не злонамеренно опубликован, а, например, проглядел редактор и корректор...

Иванова: Или в погоне за скоростью, о которой мы сегодня большую часть времени говорили.

Бутенко: Нас все равно штрафуют, всех в городе. Нас все равно в городе штрафуют по тем же правилам, что и печать, где предполагается изъятие тиража, вот это все – меры, которые к нам вообще никак не применимы, да. Понятно, если это прозвучало с федерального телеканала, и это было опубликовано в печати, действительно, оттуда уже никак не выпилить и не вырезать, но у нас-то...

Иванова: Но интернет-СМИ тем-то и хороши, что можно отредактировать уже опубликованную публикацию.

Бутенко: А никакой адаптации закона под эти реалии, под новые каналы поставки информации... Никто не подредактировал. В итоге СМИ-учредители получают такие штрафы, от которых некоторые частные СМИ могут и закрыться, и это очень плохо.

Иванова: А закон? Вот вы как журналист чувствуете, что закон о СМИ работает на вас и он вас защищает? Или вы вообще забываете о том, что есть такой закон?

Бутенко: Все, что я могу сказать... Я пытаюсь вспомнить ситуации, в чем помогает. Да, когда тебе надо получить все-таки очень важный комментарий от госслужащего, ты начинаешь на эту педальку давить, да, тыкать ему о том, что вот, в такой-то срок желательно ответить, что запрос может быть устным, запрос может быть письменным, но мы сталкиваемся и с тем, что вот мы в сентябре в одну государственную организацию при правительстве РФ отправили официальный журналистский запрос, вот прямо максимально официальный, и прозвонили. Они нам сказали: «Да, вот у нас такой входящий номер, такой-то датой мы получили». И вот до сих пор мы ждем два месяца ответа на этот запрос. Мне кажется, там да, уже речь идет о каком-то некотором нарушении. Закону привет, Фонду содействия и инновации.

Иванова: Ну, то есть останавливаемся на том, что закон старый хорош, но нужны какие-то подзаконные акты, которые должны отразить уже современную ситуацию, которая все время меняется и на информационном рынке.

Бутенко: Я приведу простой пример, вот человеческий, простой пример. Мы публикуем новости, в которых есть какое-то видеосодержание, и даже, например, вышел клип певицы Монеточки какой-то, мы это опубликуем, потому что это интересно определенной аудитории и там есть видео. У нас три редактора, три редактора прослушало этот клип на наличие матерных слов – там такой прононс у нее еще специфический – никто не услышал. К нам приходят из Роскомнадзора, мы говорим: «Коллеги, да где вы здесь услышали? Вот послушайте, там такая подача, хуже, чем у Ильи Лагутенко, именно речевая». А нам говорят: «Вот... Мы ознакомились с текстом». Да, это наш косяк, я не спорю, это действительно наша проблема, но когда идет потоковое производство, когда редактора загружены выше крыши, всплывают такие ошибки, и очень... Это же непреднамеренно опять-таки, очень важно в юриспруденции понятие преднамеренного и непреднамеренного правонарушения, и со стороны СМИ очень редко... Я просто знаю, что в Петербурге шесть СМИ попало на штрафы вот именно за этот клип. Шесть СМИ.

Иванова: Понятно. Ну, в общем, конечно, на рассуждениях о клипе заканчивать бы не хотелось. Вот больше нравилось, когда вы позитивное будущее прогнозировали и про позитивные новости говорили. Но тем не менее мне кажется, что у нас сегодня состоялся очень интересный разговор, который затронул достаточно вообще-то животрепещущую тему, потому что именно СМИ создают информационную картину, в которой мы живем. Есть еще вопрос. Пожалуйста, последний. Представьтесь, как вас зовут.

Хуторова: Меня зовут Марина Хуторова. Я внештатный корреспондент ряда петербургских изданий. В чем вопрос конкретно... Вот скажите, пожалуйста, когда работает внештатный корреспондент – это специальный статус, мы это знаем, это автор, который пишет статьи и собирает материалы, и также внештатный корреспондент – он не в штате, но он должен собирать материал. Вопрос следующий: на каком основании, если нет договора на деятельность сотрудника, он должен это делать? Потому что договор уже, вы понимаете, постфактум, когда уже материал готов, когда уже он в публикацию подписан и... Ваше мнение.

Иванова: Как вы работаете с внештатными сотрудниками? Вы с ними договоры до работы заключаете или после?

Бутенко: Хороший вопрос, коллеги.

Иванова: Но время наше подходит к концу, поэтому...

Бутенко: Мы действуем на взаимных договоренностях, человек нам ничего не должен. Если он не хочет работать в том формате, в котором, например, мы ему предлагаем, мы, к сожалению, ничего с этим не можем поделать. Но в данный момент мы с внештатниками работаем мало, поэтому у нас не так много наработанной практики.

Иванова: Спасибо. Еще раз напомню, дорогие друзья, что сегодня гостем нашего журналистского клуба «Место встречи – Невский, 70. Старые и новые СМИ Петербурга» был Стас Бутенко, главный редактор интернет-канала «Piter.TV». Говорили мы об информации и, в общем-то, пришли к выводу, что да, информация очень сильно влияет на ту картину мира, которую мы видим, и на тот мир, в котором мы живем, но владеют ей сегодня скорее все-таки не журналисты, а те, кто владеет прежде всего материальными, экономическими и административными ресурсами. Увы. Увидимся в следующий раз в нашем клубе.

Бутенко: Спасибо, коллеги.